Рай
Высшие силы, казалось, были благосклонны к земле Идрина, когда в итоге всех войн, дележа территорий и коварнейшей сети интриг, оставили жителям самый лакомый, плодородный кусочек. Тут были и выходы к водам, и поля, и густые леса, медовые запахи цветов… раздолье для творящего духа, настоящий рай на земле. В воде всегда было много рыбы, в лесах жило зверьё и даже рудники и шахты, воздвигнутые будто бы на скорую руку, не оставляли в накладе народ – каменья залегали неглубоко.
Недаром проливалась кровь славных и храбрых жителей, не напрасно рвались они в бой и насмерть стояли против земель Маары и Авьерры, пустошей Равьена и коварств Яра. Выстояли, отвоевали, закрепили, и бросили все силы на совершенствование своего рая.
Если жесткость правления и положения дел в какой-нибудь мрачной промышленной Авьерре, погрязшей в делёжке власти была виной самой Авьерры, а жестокость пустошей необходимостью выживания, то в таком райском и остывшем от войны месте жестокость и циничность бытовой жизни была неожиданным проявлением.
Неожиданным, конечно, для тех, кто не был сам жителем Идрина, а навещал его по случаю или встречал какой-то слух о нём.
Сами жители считали всё обоснованным. Они вывели формулу рая: докажи своё право на жизнь, заслужи место в славной земле Идрин или усни вечным сном за ненадобностью.
Зачем, спрашивается, в раю держать посредственных и слабых? Тех, кто не отличается умом, не достигает, не обладает силой или красотой? Не наделённый чем-то полезным (перечень необходимых талантов обновлялся каждые пять лет), не заслуживает ходить по земле Идрина.
Если цветочники, то только те, у которых есть особенный дар взращивания из земли любого сорта плодов; если каменщики, то только те, кто по-особенному смотрит на камень и умеет управляться с ним…
И так на каждом шагу: от кухарки и швеи до члена Совета Правления – каждый должен быть лучшим или не быть совсем. Если ты не можешь выполнять свою работу – потрудись освободить место. В этом плане больше везло людям умственного труда: писателям, переводчикам, историкам, географам и всем, в ком нуждались постоянно. Тут возраст и физическое состояние не были ведущими и необходимыми, ту важнее была трезвость ума и способность держать норму. Положено, к примеру, поэтам Идрина выдавать по три поэмы в сезон, из которых одна о чести и славе земли, другая о восхвалении труда, а третья о прекрасном будущем – изволь предоставить. Положено по нормам переводчику перевести сто страниц в сезон – изволь. И неважно, что текст может быть разным по сложности, а ста страниц может и не набраться – не умеешь выкрутиться? - так не засоряй тогда Идрин.
Это, конечно, имело бы смысл, если всё на свете можно было измерить. Но нельзя установить нормы и рамки для того, что изначально в них не может вписаться, не потеряв при этом, всей важности и качества. Жители Идрина же не могли этого понять и не смели отойти под страхом смертной казни от установленных норм. Конечно, в этом плане проще было выбирать ту работу, в которой можно было положиться только на себя.
Но всему приходит конец.
***
Рудольф был членом Совета Правления Идрином двадцать лет из своих пятидесяти. Ребёнком родители отдали его в Цитадель, где дети были должны обучаться до десяти лет общим наукам, чтению и письму, понемногу раскрывая свои склонности. Если склонность не была обнаружена, то дальнейшую судьбу ребёнка решали отдать той стезе, которая в будущем была необходима. К примеру, наблюдалась нехватка портных – ребёнка передают на обучение к ним. Сменить положение дел было в дальнейшем сложно, но некоторым это удавалось, и после выдержанного экзамена переопределившийся в своём будущем ремесле идринец поступал на новую службу, занимая испытательный срок.
Но Рудольфу повезло. У него была склонность к спорам, философии, истории и наблюдению. Внимательный от природы, аккуратный в почерке, усидчивый, умеющий обратить внимание на мелкую ошибку ученик был определён «склонным к политической деятельности» и переведён в другое крыло Цитадели. Рудольф быстро преуспел в ораторстве и в догмах божественного права, легко завладевал вниманием своих соучеников и был артистичен, поражал начитанностью. Словом, карьера его была ясная.
Приступив к мелкой службе, состоявшей в подробной и быстрой описи имущества уже бесполезных, отживших жителей Идрина, Рудольф приуныл. Никаких вершин здесь он не видел, его работа была полезной, что приходилось доказывать каждый день, за исключением редких выходных, совпадавших с праздниками, но он был молод и хотел чего-то большего. Порывшись в свитках архивов, Рудольф вскоре предложил введение нового закона: бесполезный житель Идрина, закончивший или заканчивающий свою деятельность на благо родной земли, может отписать имеющееся у него имущество Совету Правления для дальнейшего распределения по усмотрению Совета, и этим получить отсрочку от уничтожения. Отсрочка предоставлялась в невиданных пределах – до полугода, в зависимости от материальной ценности, отданной на благо Совета.