— Добрый вечер, мисс Бенкрофт, — поздоровался он, блеснув неотразимой улыбкой. Мускулистый, красивый, хорошо сложенный студент из университета штата Иллинойс, он подрабатывал здесь летом. Мередит знала это, потому что молодой человек сам рассказал обо всем, когда она пыталась загорать здесь на прошлой неделе.
— Привет, Крис, — рассеянно бросила она. Кроме праздника Четвертого июля, Дня Независимости, отмечалось также основание «Гленмура», и в клубе то и дело слышались веселый смех и разговоры, а члены клуба с коктейлями в руках, одетые в смокинги и вечерние платья, обязательные наряды для двойного праздника, переходили из комнаты в комнату. Интерьер «Гленмура» был куда менее впечатляющим и элегантным, чем в других, более новых клубах в окрестностях Чикаго. Восточные ковры, покрывавшие натертые деревянные полы, выцвели, а прочная старинная мебель создавала атмосферу скорее пуританского, несколько скучноватого довольства и покоя, чем роскоши и блеска. В этом «Гленмур» был похож на большинство первоклассных загородных клубов страны.
Старый и чрезвычайно эксклюзивный, он гордился тем, что престиж и недоступность, вызывавшие горячее стремление попасть в него, зависели не от мебели или удобств, а от статуса членов. Одно лишь богатство не могло стать гарантией столь желанного членства в клубе, если только не было подкреплено определенным положением в высших слоях чикагского общества. В тех редких случаях, когда кандидат удовлетворял этим двум требованиям, от него все же требовалось получить единодушное одобрение всех четырнадцати членов приемного комитета «Гленмура», прежде чем подать заявление о приеме. Эти строгие правила позволили за последние несколько лет положить конец притязаниям нескольких, внезапно разбогатевших предпринимателей, бесчисленных врачей, игроков бейсбольных команд, десятка конгрессменов и члена Верховного суда штата.
На Мередит, однако, не производили впечатления ни замкнутость клуба, ни его члены. Они были просто знакомыми лицами, многих из которых она хорошо знала, других встречала лишь мельком. Шагая по коридору, она механически улыбалась знакомым, заглядывая в различные комнаты в поисках людей, с которыми обещала встретиться. Одна из столовых была на этот вечер превращена в казино, в двух остальных устроили роскошный буфет. Везде толпились люди. Ниже, на первом этаже, в главном банкетном зале настраивал инструменты оркестр, и, судя по страшному шуму, доносившемуся оттуда, Мередит предположила, что и там полно народа.
Проходя мимо карточной комнаты, она осторожно заглянула туда. Отец был заядлым игроком, как, впрочем, и большинство собравшихся в этой комнате, но ни его, ни компании Джона здесь не было. Мередит обошла весь этаж и наконец решила заглянуть в главный салон.
Несмотря на огромные размеры салона, обстановка создавала атмосферу уюта. Вокруг низких столов расставлены мягкие кресла и диваны, а свет медных бра был приглушен, и мягкое сияние переливалось на панелях старого дуба. Обычно высокие стеклянные двери в глубине салона были закрыты тяжелыми бархатными шторами, но сегодня их распахнули, чтобы гости могли выйти на узкую веранду, где тихо наигрывал оркестр. Стойка бара шла слева, по всей длине комнаты, и бармены суетились, обслуживая гостей. Сегодня здесь тоже было полно народа, и Мередит уже хотела повернуться и направиться к ведущей наверх лестнице, но в этот момент заметила Шелли Филмор и Ли Эккермен, которые обе сегодня звонили и напоминали, что ждут ее вечером. Девушки стояли в дальнем конце бара, вместе с несколькими приятелями Джонатана и немолодой парой, в которой Мередит, хотя и с некоторым опозданием, узнала мистера и миссис Рассел Соммерс, — дядю и тетку Джонатана. Мередит подошла к ним и мгновенно застыла при виде отца, стоявшего слева в обществе каких-то людей.
— Мередит! — воскликнула миссис Соммерс, когда девушка поздоровалась со всеми, — Мне ужасно нравится твое платье. Где ты его раздобыла?
Мередит пришлось оглядеть себя, чтобы вспомнить, что на ней надето.
— Купила в «Бэнкрофт».
— Где же еще? — поддразнила Ли. Мистер и миссис Соммерс отвернулись, чтобы поговорить с другими гостями, а Мередит не спускала глаз с отца, надеясь, что сегодня у того хватит здравого смысла держаться от нее подальше. Несколько мгновений она не шевелилась, чувствуя, как его присутствие совершенно выводит ее из себя, но тут до девушки внезапно дошло, что даже этот вечер отец ухитрился испортить! Мередит тут же рассерженно решила показать ему, что у него ничего не выйдет и, следовательно, она еще окончательно не побеждена.
Девушка громко заказала коктейль с шампанским, ослепительно улыбнулась Дугу Шелфону, блестяще притворяясь, что зачарованно прислушивается к каждому его слову.
На улице в это время сгустились сумерки, в комнатах голоса становились все громче в прямой пропорции с количеством поглощаемого спиртного, а Мередит, рассеянно пригубив вторую порцию коктейля, размышляла, не стоит ли поискать работу и поставить отца перед свершившимся фактом, как перед очередным доказательством решимости поступить в хороший колледж. Случайно взглянув в зеркало за стойкой бара, Мередит встретилась с глазами отца, смотревшего на нее с холодным неудовольствием. Интересно, что он не одобряет на этот раз? Платье без бретелек или скорее всего внимание, которое уделяет ей Дуг Шелфон. Вряд ли дело в бокале с шампанским, который она держит в руке. С самого раннего детства от Мередит требовалось говорить и вести себя как взрослой, в двенадцать лет отец разрешил ей оставаться за столом, когда к ужину приглашались гости. К тому времени, когда девушке исполнилось шестнадцать, она уже давно выполняла роль хозяйки дома и пила вино, хотя, конечно, совсем немного.
Стоявшая рядом Шелли Филмор напомнила, что пора идти в столовую, иначе они рискуют потерять заранее зарезервированный столик, и Мередит, мысленно встряхнувшись, повторила свою клятву хорошенько повеселиться сегодня.
— Джонатан сказал, что присоединится к нам за ужином, — добавила Шелли. — Кто-нибудь видел его?
Она вытянула шею, рассматривая быстро редеющую толпу: многие из собравшихся тоже вспомнили об ужине.
— Господи, — выдохнула она, уставясь на распахнутые двери. — Кто это?! Фантастика! Совершенно великолепен!
Неуместно-восторженное замечание, прозвучавшее гораздо громче, чем рассчитывала Шелли, вызвало некоторый интерес среди гостей, и сразу несколько голов повернулось в ту сторону.
— О ком ты говоришь? — удивилась Ли, пытаясь понять, в чем дело.
Мередит, стоявшая лицом к выходу, подняла глаза и сразу поняла, кто был причиной этого благоговейного и одновременно алчного выражения, ясно читавшегося на лице Шелли. На пороге, небрежно сунув правую руку в карман брюк, стоял мужчина, настоящий гигант, ростом не менее шести футов двух дюймов, с волосами почти такими же темными, как смокинг, облегавший, словно вторая кожа, широкие плечи. На бронзовом от загара лице резким контрастом выделялись светлые глаза, и пока он не двигался с места, лениво изучая элегантно одетых гостей «Гленмура», Мередит не переставала удивляться, почему Шелли назвала его «великолепным». Черты его лица были словно высечены из гранита неизвестным скульптором, задавшимся целью изобразить не мужскую красоту, а грубую силу и примитивную, почти первобытную энергию… Квадратный подбородок, прямой нос — олицетворение стальной решимости и неукротимого характера.
Мередит он показался гордым, высокомерным и упорным. Ее никогда не привлекали подобные мужчины, стремившиеся навязать всем и каждому свою волю.
— Взгляните на эти плечи, — продолжала восторгаться Шелли. — На лицо! Вот это, Дуглас, и есть настоящая сексапильность в чистом виде!
Дуглас пригляделся к незнакомцу и, улыбаясь, пожал плечами:
— На меня он не производит столь сильного впечатления. — И, обернувшись к соседу, спросил: