Чем дальше от нас, тем меньше серого света — очертания трибун амфитеатра уже размыто темнеют, без четкости и контраста. Но можно заметить и понять, что они покрыты как будто черным плющом. Даже без возможности предметно рассмотреть неприятно выглядит; я бы не очень хотел оказаться там. Вот нисколько.
Похоже, что мы — живые гости в этом мертвом мире, куда перед смертью отправила нас Надежда, спасая сначала из Инферно от безносой демонессы, а потом от взрыва в амфитеатре.
Обдумывал это я уже на ходу — преодолевая с каждым шагом слабость и накатывающее бессилие, подходя к Ангелине. Девушка так и лежал на боку, обхватив голову руками и прижав колени к груди, всхлипывая от страха и боли.
Когда я легко коснулся ее плеча, Ангелина вскрикнула и дернулась. Отняв руки от лица, девушка испуганно посмотрела на меня. Видимо только сейчас до нее дошло, что боль исчезла — как и кровь. В недоумении Ангелина посмотрела на свои ладони, потом схватилась за меня и поднялась на ноги.
Осматриваясь по сторонам, она крепко прижалась ко мне, явно не собираясь отпускать. Похоже, несмотря на избавление от ментального давления и боли, Ангелина не полностью еще пришла в себя, на грани истерики. И слабость и с тоской безнадеги она, полагаю, испытывает схожие с моими.
Эмоций я ее не чувствую, но ощущаю, как Ангелина крупно дрожит, слышу дробный перестук ее зубов. И это не от холода — здесь, в этом странном темном мире, тепло. Как на болоте в жаркий день. Душно, воздуха не хватает, но не холодно.
Ангелина между тем осознавала новую реальность. Которая ей не нравилась. Буквально вцепившись и повиснув на мне, она снова всхлипнула. Остальные уже сгрудились рядом с нами. Напряжены, испуганы, но выглядят гораздо лучше: Магнуссон и Бертезен даже почти сохраняют внешнее спокойствие. Да Сильва крутит головой по сторонам, но и он самообладания не теряет. Гарсия обхватила себя руками, мелко-мелко дрожит; побледнела так, что ее смуглая кожа приобрела смуглый оттенок, глаза широко раскрыты. Но тоже в истерику не собирается.
Ангелина снова всхлипнула, и едва не опустилась на землю — пришлось удержать ее на ногах. Плохо дело. В отличие от всех остальных, неоднократно бывавших на пороге смерти, Ангелина явно впервые в настолько плохой ситуации, и ей сейчас очень непросто. Или это последствия ментальной атаки демонессы, после которой Ангелине хуже всех пришлось.
Так, ладно, надо что-то делать.
— Версия с адом принята, — пытаясь говорить спокойно, произнес я. — Еще есть?
Голос снова прозвучал тихо, как будто в ушах у меня вата. У остальных, похоже, ощущения схожие — я видел, как все переглядываются, как да Сильва трет уши.
— Я примерно представляю, что это за место, — неожиданно проговорила Бертезен.
— И что это за место? — в один голос спросили мы с Магнуссоном.
— Это темное отражение нашего мира. Как будто его тень. Здесь нет света, зато есть Тьма. И здесь нет энергии стихийной силы, так что мы здесь оказались в своем первозданном состоянии… здесь мы обычные люди.
Только сейчас я заметил, что смотрит на меня Бертезен вполне обычным взглядом. Точно, у нее глаза больше не красные! Глянул на Магнуссона — у него, оказывается, вообще глаза голубые. Скандинав, неудивительно. У Ангелины, которая все так же стоит, цепко держа меня за руку — зеленые. Глаза — огромные, смотрят на меня. Слабо воспринимает происходящее, до сих пор испугана настолько, что не понимает о чем вообще речь. В попытке хоть немного успокоить я обнял девушку — она сразу обхватила меня, крупно дрожа от страха и шока пережитого.
«Даже лорд-повелитель не может разрушить Щит Давида», — вспомнил я и слова Надежды, и то как ее передразнивала безносая демонесса. Что же это за могущественная тварь такая была?
Резко выдохнув, я отбросил мысли об этом — не время. Надо сначала разобраться с тем, что на первом плане.
— Ты знаешь, как отсюда выбраться? — посмотрел я на Бертезен.
Говорил уже громче чем обычно, при этом голос звучал все еще негромко. Бертезен в ответ на мой вопрос только покачала головой.
— Расскажи все, что ты знаешь об этом мире, — попросил у нее Магнуссон, опережая мой вопрос.
— Это все, что я знаю.
— Здесь опасно? Здесь есть другие обитатели? Здесь…
— Больше я ничего не знаю, — прервала вопросы Магнуссона Бертезен. — Сказала все, что сама слышала об этом отражении.
— От кого ты это слышала?
— Сейчас это важно?
— Сейчас все важно.
— Мою мать убил человек, который умел перемещаться, как я слышала, по темному отражению мира. Предполагаю, что речь шла об этом месте.
— Прости.
— Все в порядке, свою мать я любила не больше чем она меня.
— Ее убийца перемещался порталами?
— Не знаю. Могу только догадываться, что нет.
— Нет?
— Насколько понимаю, он заходил сюда в любом месте, добирался до нужной точки и там выходил.
— Это же… — поразился Магнуссон. — Он еще жив?
— Не думаю. Если он действительно так мог перемещаться без маяков, то с такими способностями долго не живут, — покачала головой Бертезен.
Действительно, подумал я параллельно: это же абсолютное оружие, от него никто не застрахован. Такому человеку место только в клетке под присмотром, или вообще не место в мире. Его бы уничтожили превентивно не оглядываясь на последствия. Ракеты на Кубе во время Карибского кризиса — цветочки по сравнению с такими возможностями.
Магнуссон и Бертезен замолчали. И они, и да Сильва и Гарсией сейчас смотрели на меня. С невысказанным вопросом.
— Ничего не знаю, если вы все об этом, — покачал я головой. — С Надеждой заранее я не встречался, могу судить о происходящем только по тому, что видели и вы. Полагаю, что она забрала нас в Инферно…
Я сделал паузу, посмотрел на Магнуссона с Бертезен. Да Сильва и Гарсия тоже на них смотрели — альбиносы все же получали лучшее чем у них образование.
— Да, это было Инферно, — кивнул Магнуссон.
— Полагаю, судя, она намеревалась забрать нас в Инферно чтобы или спрятать, или через него переместить… в Лондон, или куда еще, можно только гадать. Но появление демонессы спутало ей все планы.
При упоминании о безносой обнимающая меня Ангелина крупно задрожала и передернула плечами. Похоже последствия внимания могущественной твари для девушки крайне серьезные, до сих на грани истерики.
— У меня есть мысль, как нам попробовать отсюда выбраться, — сказал я.
— Святилище богини? — произнесли в один голос Бертезен, Гарсия и да Сильва.
Похоже, умные мысли приходят не мне одному.
— Да. Если это место — отражение нашего мира, то святилище должно быть и здесь.
Магнуссон, который только что промолчал, посмотрел на небо, развернулся на месте, осматривая темнеющие трибуны пустого амфитеатра. После безошибочно повернулся в ту сторону, где находился район города со святилищем. Судя по виду, лишившийся красного цвета глаз альбинос прикидывал сколько нам придется туда идти. А идти туда, если пешком, нам совсем неблизко.
— Может у кого есть другие варианты? — поинтересовался я.
Других вариантов не было, так что мы двинулись в сторону почетной ложи, под которой расположен выход с арены. На трибунах сверху и по сторонам там налеплены темные массы черного плюща, но рядом с подтрибунным проходом его не наблюдается.
Шли небыстро, тесной группой — словно находя в близости друг к другу спокойствие. Ангелина шла рядом со мной, по-прежнему крепко прижимаясь и держа меня за руку. Все же очень сильно ее накрыло там, в Инферно от близости демонессы — никак не может вернуть самообладание. Привычной уверенности и спокойствия как не бывало.
Мы прошли половину площадки арены и подошли к нависающей сверху почетной ложе, под которой находился выход в подтрибунное помещение. Отсюда заметно, что на трибунах по сторонам даже не черный плющ, а скорее черные змеи лиан — с близкого расстояния выглядит все намного более омерзительнее, чем мне казалось. Словно черный паразит опутал трибуны арены.
Двери в подтрибунном проходе были открыты, но по мере приближения к зеву мы не сговариваясь замедляли шаг. Темнота под трибуной расходилась, трансформируясь в серую мглистую муть. Неяркий свет, который мы как живые существа распространяли, пусть и недалеко вокруг себя, разгонял мрак. Темные очертания вокруг отступали, но тьма в зеве прохода наоборот становилась ярче. Она по мере нашего приближения словно оживала, блестела как нефть. Ждала нас.