В окно ударил ветер. Распахнулась форточка. Из-за туч вышла луна. Полоска света стала шире и осветила весь плакат. Арон прочитал весь текст целиком: «Разворачивайтесь в марше! / Словесной не место кляузе. / Тише, ораторы! / Ваше слово, товарищ маузер!»
И тут в голове Арона что-то щелкнуло, и решение пришло будто само по себе. Простое и очевидное. Даже странно, что он сразу не догадался! Конечно! Товарищ маузер!
Рука Арона потянулась к кобуре. Он достал пистолет, взвел затвор. Секунду поколебавшись, уверенно шагнул в сторону кабинета. Тронув дверную ручку, прошептал: «Главное, не смотреть им в глаза!»
Секретарь, Воскобойников и местный склонились над бумагами. Когда раскрылась дверь, они, будто по команде, подняли головы и с удивлением посмотрели на Арона. Переглянулись. Никто не ожидал, что Арон вернется. Тем более с пистолетом в руке.
– Что? – произнес секретарь. – Мы же…
Но договорить он не успел. Арон быстро поднял пистолет и выстрелил. Треснуло и мелкими брызгами разлетелось пенсне. Фонтаном брызнула кровь. Секретарь сделал шаг назад, схватился за штору и, оборвав ее, завалился за книжный шкаф. Воскобойников, будто уменьшившись в размерах, со звериной ловкостью влез под стол. Ошалевший чекист стал лихорадочно расстегивать кобуру. Арон быстро направил на него маузер и уверенно спустил курок. Пуля попала точно в сердце. Оседая, милиционер хватался за грудь, пытался что-то сказать, но тут же получил вторую пулю в голову и рухнул замертво. Арон подошел к столу и приподнял скатерть. Глядя в упор на Воскобойникова, распорядился:
– Вылезай, гнида!
– Ароша, Арончик… – забормотал бледный Воскобойников, – товарищ Бронштейн, пожалуйста… мы же коммунисты… Не убивай! Это невозможно…
– А списки скрывать возможно? – процедил Арон и неожиданно для самого себя дико расхохотался.
Напуганный Воскобойников растерянно улыбнулся в ответ. И это была последняя в его жизни улыбка. Арон опустил пистолет и, хохоча, выстрелил ему прямо в раскрытый рот.
В кабинете стало тихо. Сквозь окно, освещая побоище, безучастно светила луна. В воздухе висело облако порохового дыма. Неожиданно пробили часы. Арон вздрогнул и бросил взгляд на циферблат. Было полпервого ночи. Смех его прекратился и перешел в икоту. Лицо пылало жаром, в висках стучало, в горле пересохло, язык сделался сухим, как наждак, ноги подкашивались. Арон в изнеможении опустился на стул, придвинулся к столу. Там, схваченная ржавой скрепкой, лежала стопка бумаг. На титульном листе было написано: «Сахарное дело. Жмеринка, 1937 год. СПИСОК ПОДОЗРЕВАЕМЫХ». В висках у Арона застучало еще сильнее. Жажда сделалась невыносимой. Отложив маузер, он напился прямо из графина, поправил очки и придвинул к себе бумаги.
Фамилии располагались в алфавитном порядке. «Абросимов Н. П., 1894 г. р., – читал он, – Авдеев К. Л., 1902 г. р., Аксененко С. Т… Альтшуллер… Антонюк… Астахов…» Взгляд Арона скользнул вниз. В конец страницы все еще были на «А». «Барко» оказался только на второй странице, последним. Арон открыл третью. Повел пальцем вниз: Басистый, Билык, Блюменфельд, Бурлюк, Васильченко, Владимиров, Гуревич… «Стоп, – нахмурился он, – Бронштейн должен быть после Блюменфельда и до Бурлюка…» Посмотрел еще раз. Бронштейна не было.
Арон несколько раз сверху-вниз и снизу-вверх перечитал страницу, потом – другие, потом – весь список. Ошибки быть не могло, фамилия Бронштейн отсутствовала. Ему стало не по себе. Он снял очки и откинулся на стуле. И в этот момент ощутил что-то, похожее на разочарование.
Неожиданно из-под стола послышались хрипы и стон. Арон приподнял скатерть и посмотрел на обмякшее тело Воскобойникова. Оно мелко подрагивало. «Как зарезанная свинья…» – подумал Арон. Он вспомнил: мальчишкой видел, как у соседей забивали свинью. Зарезанная, она так же исходила кровью, хрипела и мелко дрожала. А мужики стояли вокруг. Вытирая о тряпки окровавленные ножи, говорили о чем-то, ждали, когда несчастное животное испустит дух. Арон почувствовал себя одним из тех мужиков – грубых, жестоких, безучастных.
Он только что устроил здесь бойню. Хладнокровно лишил жизни трех человек. В сущности, ни в чем не виноватых. Ради чего? Чтоб уберечь родителей, а заодно и себя от расправы? Но выясняется, что расправа никому не грозила… Господи, что же он натворил?! Скоро наступит утро, сюда придут. Поднимется переполох. Его вычислят мгновенно. И очень быстро найдут. Более того, даже искать не придется, он сам явится. Потому что родителей возьмут в заложники. Боже мой! Он только что подписал всем смертный приговор! Причем без права на обжалование…