Сегодня среда, а, значит, задачи будут нарезаны серьёзные. Если в понедельник в основном всё планируется исходя из опыта, то в среду всё встаёт на свои места. Графики перехода групп рейдеров-бандосов, передвижения лояльных парней, лишь чуть нарушающих лицензии, активность Изменённых банд – всё это в среду становится ясным и понятным. Ну, в основном, ведь исключения тоже бывают.
Сколько уже работаю в команде быстрого реагирования? Почти год, почти целый год. Всё-таки не смог поступить по-другому, никак не смог. Зарекался не ходить в Район, да, видно, не смогу без этого больше. А вот с рейдерством всё же смог распрощаться, ведь то, что мне предложили, оказалось выгоднее. Многие меня осудили, это точно, и зря. Да и выгода была не в том, что можно измерить материально, и уж тем более не в денежном эквиваленте.
Мы оперативники, закрывающие те бреши, что постоянно возникают в Периметре, а не каратели из внешней безопасности. Никто из нас никогда не станет стрелять в рейдера лишь потому, что тот зашёл за какой-то там километр. Наше дело свинец, как говорили персонажи одной старой книжки, и понимали это совершенно также как понимаю и я. Уничтожить группу Изменённых, решивших прорваться в сторону населённых пунктов, и поживиться там чем-нибудь. Или, в случае явной неразумности – просто пожрать от пуза. Принять в несколько стволов "пуритан", так сильно любящих делать свои вылазки в сторону лагерей научников. Выдернуть тех самых учёных из какой-нибудь задницы, вроде Парка, куда они полезли из-за собственной неуёмной любознательности. Вот это мы запросто. А вот специально отлавливать рейдеров… это ни к нам, это вам вон в ту сторону, где на щите кто-то шибко умный архангела изобразил. Тоже мне, спасители человечества, мать их за ногу.
Интересная штука получается, на самом-то деле. Когда год назад мы с сестрой еле-еле выкарабкались из Радостного, оставив под ним своего друга, братьев по оружию и совсем юную девушку из ФСБ, что тогда было главным? Спасти Скопу, и больше ничего. То, что нас подобрали спецназовцы и по какому-то желанию своего командира доставили к тому, о котором ходило столько легенд, было чудом. Танат вытянул её с того света, смог залатать и надолго оставил у себя, погрузив в глубокий сон. Мне тогда ничего не оставалось, как тоже приходить в себя, изредка прогуливаться по окрестностям и общаться с этим странным типом, про которого раньше только слышал.
Разговоры были странными и неожиданными. Мужчина с тёмными провалами глаз, три раза в день осматривавший Скопу, мог, казалось, говорить бесконечно. О том, что творится в городе, о новых фильмах и том, что творится в Северной Америке. О российском футболе и о Изменённых, о рейдерах и о политике, о Большой земле. Ему всё было интересно, и на всё находилась своя, иногда кажущаяся мне абсолютно неожиданной точка зрения. Чего, например, стоила мысль о том, что големы являются не просто ходячими полоумными танками, а входят, как составляющая, в сложный механизм защиты Района от нарушителей границ? И если разобраться, подумав логически, то в чём-то он был прав. Как бы я не любил лязгающих металлом здоровяков, но нельзя было не признать, что иногда их действия явно носили чёткий и направленный характер.
После того, как ему стало ясно, что Скопа выживет, Танат стал иногда пропадать. Один раз ушёл даже на полные сутки, вернувшись с рюкзаком, в котором были необходимые и закончившиеся медикаменты. Нельзя сказать, что в его отсутствие мне было не по себе, но когда он появился, то беспокойство за сестру стало намного меньше. Странное создание, оказавшееся намного более человечным, чем большинство нормальных с виду людей. Ничего из обычного для меня – не было чуждым для него. Прекрасно помню один из последних вечеров, перед тем, как мы со Скопой ушли. Это потом до меня дошло, что в течение практически двух с половиной недель здесь никто не появлялся. И только тогда по спине пробежал холодок лёгкого страха из-за того, что всё-таки Танат не был рядовым обитателем Района, а вёл себя с нами так, как будто знал всю свою жизнь.
Мы сидели на небольшой веранде его дома. Танат не был неприхотливым хозяином в быту, несмотря на то, что в Районе понятие "комфорт" – весьма относительно. Не знаю, откуда он смог их притащить, но мы втроём сидели в разных креслах-качалках. Он любил хорошее спиртное, и сейчас вот мы пили "Баллантайн", настоящий шотландский скольки-то там летний самогон из графства Думбартон вприкуску с копчёной натуральной кониной. Адская смесь, надо сказать, но тогда она оказалась самым тем, что было нужно. Вечер уже вступил в свои законные права, темнело, на небе наконец-то рассеялись низкие тучи и стали видны такие редкие здесь звёзды.