— Возьму плитку шоколада, — сказал он наконец, выворачивая карман в поисках мелкой монеты.
Островитянка быстро закивала головой, указывая на бамбуковый поднос, подвешенный на паре мужских подтяжек к ее шее.
— «Херши» или «Миндальный»?
— «Херши». — Джейк слегка сдвинул солнечные очки на переносицу — Cuanto es? — спросил он. Затем повторил на английском: — Сколько?
— Три доллара, американских, — раздался ответ.
Три доллара за плитку «Херши»? Она решила вчистую ограбить его? Тем не менее Джейк отсчитал купюры и протянул ей. В конце концов, это были просто деньги.
Он развернул шоколадную обертку, положил первый кусочек уже начавшего таять шоколада в рот и стал наблюдать за тем, как туземка направилась к стоявшему поблизости трио.
— Сеньорита, не желаете купить сигареты? Жевательную резинку? Шоколад? Лимонад?
— Что такое лимонад? — спросила молодая женщина негромким, но звучным голосом, выдававшим интеллигентность.
Большая ягода размером с яйцо была протянута ей для изучения.
— Лимонад. Также называется страстной плод.
— Фрукт страсти, говорите? — засмеялся гортанным смехом искушенный молодой человек.
— Это не тот вид страсти, сеньор, — сообщила ему миниатюрная женщина. — Страстной плод назван так потому, что цветок его носит следы распятия на кресте нашего Бога Иисуса Христа.
— В таком случае сдаюсь, — сказал он, тут же теряя интерес.
Туземка чуть помедлила.
— Для вас, сеньорита, — обратилась она к женщине в шляпе, очевидно, стараясь рассмотреть ее сквозь неприступный барьер темных очков и широких полей шляпы, — я подброшу зубы.
Прекрасная блондинка перебила ее:
— Подбросите какие еще зубы?
— Вот эти. — Маленькая загорелая рука исчезла в кармане туники и появилась спустя мгновение с полудюжиной длинных пожелтевших зубов.
— Мне претит сама мысль о том, где они когда-то находились. — И все же она поинтересовалась с невольным восхищением: — А чьи это зубы?
— Акулы. Мако. Очень старой. — Маленькая женщина снова взглянула на стройное создание в наряде от кутюр. — Я предскажу вам судьбу, сеньорита, если позволите.
— Вне всяких сомнений, за плату, — вмешался мужчина.
— Скажите сначала мне, — не унималась его сестра.
Предсказательница судьбы не сводила глаз со второй женщины. Со вздохом та согласилась.
— Как скажете, сеньора.
— Сеньорита, — последовало быстрое опровержение.
— Пардон, сеньорита.
Местная жительница встряхнула пригоршню акульих зубов, этих мелких косточек, потрясла ими сначала возле своего левого уха, затем возле правого. Закрыв глаза, она пропела что-то на языке, узнать который Джейк не смог. Нельзя было не признать, что туземка устроила настоящее представление.
— Что я должна сделать? — осведомилась ее клиентка.
— Будьте любезны, протяните вашу руку, — прозвучал ответ. Зубы акулы были брошены в протянутую ладонь. — Не двигайтесь минутку. — Изучение случайного разброса зубов заняло у нее десять, возможно, пятнадцать секунд. Затем женщина подняла глаза: — У вас есть секрет, не так ли, сеньорита?
— У всех есть секреты, — отозвалась блондинка, поджав ярко-красные губы.
Предсказательница судьбы продолжала излагать свое пророчество:
— Все отнюдь не так, как кажется.
— Суеверный бред, — пробормотал мужчина.
— Целомудренная женщина — это корона, венчающая голову своего мужа, — последовал мудрый совет.
Прекрасная блондинка закинула голову назад и, разметав свои роскошные длинные волосы, беззаботно рассмеялась:
— В таком случае, кажется, я должна найти себе мужа.
Провидица закончила свое повествование следующим замечанием:
— С драгоценным слитком золота в свином рыле можно сравнить развязную белокурую женщину.
Мужчина беспокойно пробормотал себе под нос:
— Чертова туземная чушь.
— Вообще-то это вовсе не туземная чушь, — заговорила элегантная женщина. — Это пословица.
— Как бы там ни было, теперь ваша очередь, — отозвалась ее спутница.
Провидица с острова проделала прежний ритуал. Однако на этот раз ей потребовалось больше времени, чтобы дать ответ. Наконец она заявила:
— Вы ищете что-то. Нет. Вы ищете кого-то. Мужчину. — Умудренные опытом глаза впились в молодое лицо под широкополой шляпой и темными очками. — Вы найдете его, сеньорита.
— Но…
— Но есть опасность. Ибо сказано: «Не становись между драконом и его яростью». — Зубы акулы были собраны и снова исчезли в кармане.
— Почему бы тебе не отблагодарить гадалку за труды, Тони? — предложила сестра.
— Я не верю в поощрение подобного рода туристических эскапад, Мегс, — воспротивился Тони, однако бросил долларовую бумажку на бамбуковый поднос.
— И кое-что от меня, — прозвучало из уст их спутницы.
Она сдержанно вложила свернутую купюру в руку гадалки. Джейк не видел ее достоинства, но не сомневался, что это было гораздо больше жалкого доллара Тони.
— Большое спасибо, сеньорита, — благодарно пробормотала предсказательница, прежде чем направиться дальше.
Любитель поло возобновил разговор на том самом месте, где он прервался всего несколько минут назад:
— Итак, в бытность мою прошлым летом в Ньюпорте я участвовал в играх. Мы с Мегс были приглашены к друзьям, с которыми познакомились в Портофино несколько лет назад. Может быть, вы знаете Кларков?
— Что-то не припомню. Мужчина предпринял новую попытку:
— Кроме того, мы провели некоторое время с Мэрилин Уошборн.
— Это имя мне знакомо, но встречаться с госпожой Уошборн не приходилось. Моя бывшая соседка по комнате в колледже — из Ньюпорта. У нее там дом.
— Интересно, встречались ли Мегс и я с ней. В интеллигентном голосе почувствовалось некоторое замешательство.
— Ее зовут Тори Сторм.
— Нас представляли Виктории Сторм, — вставила блондинка. — Ей принадлежит тот большой дом на побережье. — Ярко-красные ногти осторожно прикоснулись к ярко-красным губам. — Как же он назывался? Сторм… что-то еще.
— Поместье Сторм.
— Точно. Поместье Сторм. Однажды нас пригласили туда на вечеринку. Помнишь, Тони? — Блондинка взглянула на брата, а затем снова повернулась к собеседнице: — У вашей подруги сногсшибательный дом.
— Не стану спорить.
— Тони и я, мы просто обожали Ньюпорт, — рассыпалась в комплиментах Мегс. — Вы часто выбираетесь туда?
— Я не была в Ньюпорте уже три или четыре года, — последовало признание.
Джейк обнаружил, что не обращает внимания на их разговор, а просто наблюдает за молодой особой в шляпе. Теперь она стояла к нему спиной. Его взгляд переместился с ее головы, скользнул по плечам, затем по тонкой талии, с талии — на едва очерченные бедра, а затем вниз, на ее длинные-длинные ноги.
Длинные ноги были для Джейка Холлистера словно леденец на палочке. И так всегда. А в юном возрасте они были его погибелью. Он так быстро попадался на эту удочку, что забывал заметить, было ли хоть что-нибудь в голове или в сердце их обладательницы.
«Самые великие печали те, причиной которых являемся мы сами», — писал Софокл более двух тысяч лет назад.
И по сей день ничего не изменилось.
Джейк глубоко вздохнул. Его склонность — возможно, слабость была более подходящим словом — к длинным ногам и первоклассным женщинам доставляла ему немало грустных минут. Слишком много встречал он в свое время холодных, расчетливых, избалованных женщин. На своем горьком опыте он убедился, что их изысканность, так же как и красота, зачастую не проникает глубже кожного покрова.
Он и прежде встречал женщин такого типа. Рожденные в рубашке, проведшие всю свою жизнь среди такой роскоши, и вообразить-то которую мудрено простому человеку, красавицы с табличкой на изящной шее, гласившей: «Любуйся, но не смей дотрагиваться».
Мысли Джейка были прерваны вспышкой молнии. Вскоре за ней последовал удар грома и появились угрожающе темные, рассерженные облака. Ветер возник из ниоткуда. Голубое море в мгновение ока стало серым. Как по мановению волшебной палочки разверзлись хляби небесные и хлынул дождь.