Маршалл хмыкнул. Он ожидал всего лишь монолог изнеженного невротика с комплексом преследования, и машина с кирпичом превосходно соответствовали этому образцу. Шоколадки — другое дело. Он взял протянутый Хилари отчёт химика. Фирма известная. Репутация безупречная. Чёрт возьми, с ним реально что-то происходит.
— Признаюсь, — проговорил он, — это придаёт делу иной оттенок. У вас осталась обёртка от этой коробки?
— Нет, — удручённо признался Хилари. — Горничная их все сожгла ещё до того, как я сделал своё открытие.
— А сама коробка?
— Всё ещё у химика вместе с шоколадками. Я дам вам записку к нему.
— Вы заметили, где она собрана?
— Здесь, в Лос-Анджелесе. Одна из стандартных двухфунтовых коробок кондитерской “Дорис Дейнти”, хотя, естественно, я не имею представления, из какого именно магазина.
Маршалл вздохнул. Пытаться проследить покупку коробки со стандартным товаром в сети из тридцати с лишним отделений!
— Ладно, — сказал он. — Хорошо. Быть может, лучше попробуем с другого конца. Кто может быть заинтересован убить вас, мистер Фоулкс?
— Убить? Убить меня? — Хилари Фоулкс невиннейшим из жестов вскинул свои пухлые ручки. — Это меня и беспокоит. Кому, ради всего святого, хотеть меня убивать?
Прежде чем Маршалл успел подавиться столь очаровательной наглостью, в комнату вошла девушка. Стройная, длинноногая, державшаяся с лёгкой и ненавязчивой грацией.
— Кузен Хилари… — начала она. — О, простите. Я не поняла, что вы…
Маршалл встал, но Хилари не последовал его примеру. Томно взмахнув рукой, он проговорил:
— Да, моя дорогая?
— Я не люблю перебивать, но Алисе нужно знать, вернётся ли Вероника к обеду. Я даже не знаю, куда она ушла.
— Как и я, моя дорогая. Как и я. Но она, несомненно, вернётся. Можешь сказать Алисе. — Его взгляд упал на всё ещё неловко стоящего полицейского. — О, Дженни, это лейтенант Маршалл. Моя кузина, мисс Грин.
В голосе девушки, лёгком и дружелюбном, заметен был английский акцент.
— Как поживаете, лейтенант? Надеюсь, кузен Хилари проявляет к вам должное гостеприимство. Нельзя сделать слишком много для тех, кому, быть может, скоро придётся защищать нас.
— Боюсь, — улыбнулся Маршалл, — я не такой лейтенант. Просто полиция.
— О! — Её глаза расширились. — Хилари, что вы, ради всего святого, задумали?
Хилари изогнулся.
— Ничего важного, моя дорогая. Ничего важного. Лейтенант просто… просто…
— Я просто хотел узнать, — закончил Маршалл, — слышал ли когда-либо ваш кузен о человеке по имени Тарбелл. Часть рутинных распросов.
Хилари и девушка выглядели одинаково озадаченными.
— Джонатан Тарбелл, — добавил Маршалл. — Или, — продолжал он, — говорят ли ему что-то чётки с семью декадами.
— Это наборы бусин? — спросила девушка. — Семь наборов? Разве это не… — Хилари не шелохнулся, не выдал себя дажё лёгким блеском в глазах, но девушка замолчала. — Нет, — проговорила она. — Я думаю о чём-то не том.
— И, боюсь, — проговорил с мягкой улыбкой Хилари, — лейтенант не сочтёт меня столь уж полезным. Мистер Тарбраш и чётки равным образом мне неведомы.
— Я не буду задавать встречных вопросов, — улыбнулась Дженни Грин. — Оставляю вас мучать Хилари. Ой. — И она запнулась. — Вы тот лейтенант Маршалл, что раскрыл в прошлом году дело Харригана?
Маршалл кивнул.
— Боже! Мы тогда были в Нью-Йорке, но в газетах только об этом и писали. Это было чудесно, и не пытайтесь ничего сказать, я знаю, что только смущаю вас. Простите и до свидания.
Пока Маршалл вновь усаживался, Хилари глядел вслед девушке.
— Понимаете, я не хотел упоминать об этих попытках убийства при ней. Это только встревожит её.
— Конечно.
— И мне хотелось бы поздравить вас, лейтенант, с той скоростью, с какой вы уловили мой намёк. Изобретательнейшие вопросы о чётках и мистере Тарпоне. Изобретательнейшие.
Маршалл позволил делу идти своим путём. Эти зацепки можно будет изучить позже и с куда большей пользой.