Оба стража стояли внизу. Происходящее казалось одновременно и похожим, и непохожим на тот поединок, который Джу уже довелось здесь наблюдать. Гару был повыше Дэлии и с виду покрепче, и в руке держал узкий прямой меч. Оружием Таллиса был привычный для него тесак.
Стражи «охотились» друг за другом расчётливо, не спеша, почти не трогаясь с места, и за их осторожными, едва заметными движениями чувствовалось напряжение, готовое в любой момент прорваться несущим смерть вихрем. Очень долго, очень тихо.
Кто ударил первым, Джу так и не поняла. С её места всё выглядело, словно Гару не успел поднять меч, чтобы защититься от нацеленного в шею удара, а потом попытался отпрянуть, уклониться, но тоже не успел. Тесак Таллиса широко рассёк ему горло, чёрная кровь потоком хлынула из раны. Джу сквозь эхо в силе почувствовала, как хрустнули шейные позвонки, прежде чем жизнь, покидая тело стража, ярким сполохом осветила стены караулки. И только потом Джу заметила язычок окровавленной стали, на вершок выглянувший из спины Таллиса, ниже рёбер, справа от хребта.
Таллису было больно, страшно и противно. И он умирал. Джу ясно чувствовала это через возмущение силы, вместе с кровью уходящей в песок под его ногами. Но внешне страж был совершенно спокоен. Он выдернул из себя чужой клинок, прижал ладонью рану, а затем, развернувшись к зрителям, коротко поклонился им. И только после устало опустился на изгаженную площадку, сел на пятки и закрыл глаза.
— Что ж, признаю: я проиграл эту ставку, — сказал Ланс, целуя Ровене руку, — а в реальном бою проиграл бы и собственную жизнь. Твой страж был хорош. Что ты намерена делать с ним? Только не говори, что пустишь на смолку. Если он тебе больше не нужен, я готов выкупить его после восстановления.
— Нет, думаю, Таллис ещё пригодится мне самой. Виелин его сейчас подлатает, — отозвалась Ровена легко, словно речь шла о сломанной игрушке.
— А как же столь ценные вероятности ума и сердца, которые будут разрушены смолкой?
— Пожалуй, любезный Ланс, ты меня убедил: сердце плохой советчик и непостоянный друг. А способность принимать собственные решения и вовсе вредна.
И вся компания потянулась из караулки домой, мило беседуя о погоде и планах на вечер.
Едва Джу сунула нос в караулку, Виелин, уже стоявший рядом с Таллисом, сказал ей:
— Иди сюда, быстро.
Произнесено это было таким тоном, что Джу сразу поняла: дела плохи. Виелин сунул ей в руки флягу со смолкой, помог Таллису лечь и свёл руками края раны.
— Лей осторожно. Тридцать капель.
Джу во время лесных перекочёвок случалось лечить смолкой раны, и она знала, что делать. Знала она также, насколько подобное лечение болезненно и неприятно. Таллис покрылся холодным потом, побледнел до зелени, вцепился пальцами в песок, но терпел молча.
Рана запеклась грубой коркой. Виелин подул на неё, и корка рассыпалась, остался только багровый рубец. Закончив лечение, даритель устало присел на песок.
— Ну и всё. Теперь осталось позвать Ашу с Мраком: надо прибрать здесь и отнести Таллиса в его комнату. Ему придётся провести какое-то время в постели.
— Я могла бы за ним поухаживать, — тут же предложила Джу.
— Нет, душа моя. На этот раз Таллису действительно нужен покой, так что ухаживать за ним будет Мрак. А ты на остаток дня заменишь меня в кухне. Я, видишь ли, после всего произошедшего должен немного отдохнуть.
Джу подозрительно покосилась на Виелина. Выглядел он, действительно, неважно, так, будто только что бегом смотался в Торм и обратно с хорошим грузом на плечах.
— Эй, что это с тобой? Тебе плохо?
— В данном случае одной смолки не хватило бы. Радость моя, смолка не лечит, а лишь сдерживает потерю жизненной силы. То, что уже потеряно, она не восполнит.
— И ты отдал свою, да?
— В этом и заключается работа дарителя: лить силу туда, где есть незавершённые вероятности, исправляя зло.
Джу закусила губу. Бессмысленная щедрость Виелина вызывала в ней одновременно и раздражение, и жалость.
— А я могу поделиться силой с тобой?
— Конечно, можешь, — чуть заметно печально улыбнулся ей Виелин. — Подай мне руку и помоги встать.
Поздно вечером, перед тем, как отправиться спать, Ровена заглянула в комнату Таллиса. Из одеял, подушек и шкур Мрак свил для него удобное «гнездо», и теперь страж дремал полусидя, закутанный в тёплый плед. Однако стражем он был хорошим: едва заметное движение на пороге сразу же разбудило его.