Луж стало гораздо меньше, но те, что остались с прошлого раза, представляли немалую опасность. Залюбовавшись собственной ловкостью и отвлекшись на мысли о том, как здорово она, наверное, выглядит со стороны, Джу немедленно подскользнулась и упала. Рядом тут же раздалось знакомое хихиканье и аплодисменты.
— Марисса, ты? Белобрысая дрянь! — возмущённо воскликнула Джу. Лужа, посреди которой она сидела, всколыхнулась, добавляя выразительности моменту. — Да я тебе сейчас все лохмы повыдеру!
— Руки коротки. Да и не за что, вроде.
— Как? Тебе разве не поручили научить меня всему, что надо знать о доме и тому, как себя в нём вести? А ты…
— Вот неблагодарный молодняк пошёл! Я, если хочешь знать, всё утро только этим и занималась!
— Чего-чего?
— Так, понятно. Тогда краткая выжимка для особо тупых. В этом доме три правила: будь настороже, никому не доверяй и главное — не попадайся! Пе каоре! ***
Небрежно махнув рукой на прощание, Марисса скрылась в мастерской. Джу глухо рыкнула ей в след, поднялась из лужи и пошла обратно к колодцу.
К концу пятой ходки Джу почти достигла высшей точки отрешённости: гнев, лень, посторонние мысли — всё исчезло без следа, остался только проклятущий кувшин да мокрый пол под ногами. Шаг, шаг, ещё шаг…
Она уже поставила обе ноги на ступеньки последней, ведущей на поверх ракши, лесенки, как вдруг чьи-то сильные руки ухватили её за бёдра и потянули назад. Джу мёртвой хваткой вцепилась в кувшин, в глубине души понимая, что это бесполезно: стоит оступиться, и её неминуемо ждёт холодный душ, а потом новый поход к колодцу. Однако упасть Джу не позволили, вместо этого она, допятившись до края ступеньки, всем телом облокотилась на кого-то горячего и остро пахнущего потом. «Таллис, мать его ящерица!» — вихрем пронеслось у неё в голове. Он, подтверждая догадку, придержал её одной рукой под живот, а другой принялся бесцеремонно мять ей грудь. По-прежнему не бросая кувшина, Джу рванулась вперёд, но Таллис надёжно прижимал её к себе, так что попытки освободиться привели только к тому, что она бодро потёрлась задом о его пах.
«Ну всё, достал, зараза, — зло подумала Джу, — Дам кувшином по башке, и будь что будет!» Однако сделать этого не успела. «А ты сладенькая, — шепнул Таллис ей на ухо. — Завтра я к тебе зайду. Жди». Напоследок он неожиданно сильно укусил Джу за ухо, потом поставил её на пол, а кувшин отобрал, словно игрушку у ребёнка.
Опомнившись, Джу свирепо оскалилась и сжала кулаки, но её обидчик вместе с тяжеленным кувшином уже взбежал вверх по лестнице, легко перескакивая через ступени, и скрылся в покоях ракши. «Чтоб ты на осу сел, урод», — подумала Джу и побрела вниз, за тряпкой.
К ночи укушенное ухо жутко распухло и налилось горячей пульсирующей болью. Перед тем, как все ушли в Пещеру Церемоний, Джу нашла Виелина и спросила, можно ли ей сходить к источнику. Тот, печально вздохнув, протянул к ней руку. Джу коротко рыкнула и попыталась отстраниться, но сухая и прохладная ладонь старого ракшаса уже легла ей на затылок. «Так, так, — тихонько проговорил он, осторожно ощупывая и поглаживая пострадавшее ухо другой рукой. — Тише, девочка, не надо бояться». И (удивительное дело!) там, где кожи касались его пальцы, боль сразу стихала, оставалось только лёгкое покалывание и ощущение прохлады.
— Ну вот, — наконец, сказал Виелин, отводя руки от головы Джу, — К утру от этого досадного огорчения не останется ни следа. Не обижайся на Таллиса, он ухаживает, как умеет. Стражи — народ грубый и простой, они редко задумываются о чувствах других.
— А зря, — хмуро буркнула Джу.
— Вовсе нет. Это — обратная сторона их решительности и хладнокровия в бою. Тому, кто умеет чувствовать чужую боль, не так легко убить. А для стража пресечение жизней — обычная работа. Как-нибудь мы сходим посмотреть на их тренировки, и ты поймёшь, в чём тут дело. А пока — ложись спать. Завтра лынели покинут город, так что нас с тобой ждёт уборка пристани.
Примечания:
*Лынель - дословно "шерстяной". Так ракшасы в шутку называют молодёжь, носящую лесную личину.
**Фрагл - человек.
*** Пе каоре - до встречи, пока.
Шандор
Проснувшись глубоко за полночь, Джу сразу поняла, что церемония очищения уже закончена и все вернулись домой. За входным проёмом её каморки было почти так же темно и тихо, как вечером, но теперь это была особая, живая тишина, скрывающая в себе шаги, дыхание и осторожные взгляды.
В каморке скопилась мучительная духота. Понимая, что не сможет там снова уснуть, Джу вытащила тюфяк в коридор. Она улеглась поперёк прохода, ногами в свою комнатушку, и стала смотреть в сад, представляя себе, что вокруг нет ни серых стен, ни жаркой и ветреной пустоши, а только лес, живой, чистый и свежий, щедрый ко всем своим жителям и случайным гостям. И жители не замедлили показаться.