Итак Джексоны пришли на похороны. Даже неврит кузины Лилиан не помешал ей прийти. Кузина Мелисандра также присутствовала на похоронах, плотная вуаль закрывала ее лицо. Она плакала так отчаянно, как будто Фанни была ее самой близкой и любимой родственницей. Похороны всегда напоминали кузине Мелисандре о ее собственных печалях и утратах.
Дядя Тримбал был среди тех, кто нес гроб.
Вирджиния была бледной, подавленной, с заплаканными глазами, она тихо двигалась по дому, находила место всем, кто пришел проститься с Фанни, разговаривала то со священником, то с распорядителем из похоронного бюро, отправляла «плакальщиков» поближе к перилам и была так необходима здесь и делала все так умело, что Джексоны зауважали ее. Она снова не была похожа на ту девушку, которая сидела ночью в лесу с Ральфом Данмором, которая проносилась по Хайворту и Порт-Роузу с непокрытой головой. Перед ними снова была та Вирджиния, какую они знали. Настоящую, удивительно толковую и нужную. Может быть, ее действительно несколько унижали всю жизнь. Амалия и в самом деле чрезмерно строга, у девушки не было шанса проявить себя. Так думали Джексоны. А Эдвард Бек с Порт-роуд, вдовец с большой семьей, который искал жену, заметил Вирджинию и подумал, что она могла бы стать ему прекрасной второй женой. Не красавица, но 50-летний вдовец мистер Бек совершенно разумно заметил про себя, что вряд ли и он может надеяться на что-то лучшее. Все вместе взятое, казалось, давало Вирджинии шанс на похоронах Фанни Грин решить все свои женские проблемы. Никогда ранее таких ярких перспектив у нее не было.
Если бы только Джексоны и Эдвард Бек знали, о чем подумала бы Вирджиния, если бы могла сейчас думать о чем-либо! Вирджиния ненавидела эти похороны, ненавидела этих людей, пришедших из любопытства поглазеть на мраморно-белое лицо Фанни, ненавидела их самодовольство, чопорность, ненавидела меланхоличное, завывающее пение, ненавидела осторожные банальности мистера Брэдли. Если бы ей было позволено самой организовать проводы Фанни, то похорон не было бы вообще. Она покрыла бы Фанни цветами, спрятала бы ее от любопытных глаз и закопала бы ее рядом с ее безымянным младенцем под соснами на поросшем травой церковном кладбище за холмами под добрую молитву священника из старой независимой методистской церкви. Вирджиния помнила, как Фанни сказала однажды: «Я бы хотела, чтобы меня закопали глубоко в самом центре леса, куда никто не придет и не прочитает: «Здесь похоронена Фанни Грин», и не расскажет жалкую историю моей жизни».
Но это, слава Богу, скоро все закончится. Если Джексоны и Эдвард Бек не знали, то сама Вирджиния была абсолютно уверена, что она будет делать после похорон. Девушка пролежала без сна всю предыдущую ночь, раздумывая над этим, и наконец нашла решение.
Когда похоронная процессия покинула дом, миссис Джексон нашла Вирджинию на кухне.
— Моё дитя, — напыщенно сказала она, — сейчас ты вернешься домой?
— Домой, — рассеянно сказала Вирджиния. Она надевала фартук и размышляла, сколько чая надо заварить на ужин. Вероятно, будет несколько гостей из-за холмов, дальние родственники Гринов, которые не приезжали к ним годами. Вирджиния настолько устала, что жалела, что не может позаимствовать еще пару дополнительных ног у кошки.
— Да, домой, — повторила миссис Джексон, стараясь говорить построже. — Я думаю, ты не собираешься остаться здесь сейчас, одна со Старым Саймоном.
— Нет. Я не собираюсь оставаться здесь, — сказала Вирджиния, — конечно, я останусь на день-два, чтобы привести дом в порядок. На этом я закончу. Извини меня, мама, у меня безумно много дел, все эти дальние родственники придут сюда на ужин.
Миссис Джексон оставила наконец дочь в покое, и Джексоны отправились домой с легким сердцем.
— Когда она вернется, мы будем относиться к ней, как будто ничего не случилось, — заявил дядя Роберт. — Так будет лучше всего. Как будто ничего не произошло.
28
На следующий после похорон вечер Старый Саймон отправился на кутеж. Он был в трауре целых четыре дня и больше этого вынести не мог. Прежде, чем он ушел, Вирджиния сообщила ему, что ей нужно уйти на следующий день. Старый Саймон был опечален и не скрывал этого. Дальняя родственница из-за холмов должна была приехать, чтобы вести хозяйство Саймона. Она теперь охотно согласилась помочь ему, когда не стало этой больной девочки, за которой нужно было убирать, но Саймон не питал на ее счет никаких иллюзий.