— Нет, — сказал Дон.
— Небольшое заявление, — убеждал Фрост. — Мы бы могли набросать его сейчас, если хотите.
Заявление он — в основном — написал сам, заботясь, видно, прежде всего о себе. Очень хотелось, чтобы пресса поскорее удалилась. Закончив, прочитал написанное вслух. Это сильно смахивало на полицейский протокол, с теми же выражениями, и главное — абсолютно не вязалось с отчаяньем Дональда, но тот согласился зачитать образец служебного радения.
— Но только, пожалуйста, без фотографий, — забеспокоился он, и Фрост ответил, что позаботится об этом.
Они набились в холл — бездушные охотники за фактами, навидавшиеся человеческих трагедий, утратившие чувствительность. Конечно, жаль беднягу, у которого ухлопали жену, но новости есть новости. Если не дадут материала, потеряют работу, а им на смену придут другие — более хваткие.
Дон читал без выражения, будто речь шла о ком-то другом:
— …Вернулся домой в пять часов дня и обнаружил, что во время моего отсутствия значительное количество ценных предметов украдено… Сразу же обратился по телефону за помощью… Моя жена, которой обычно не бывает дома по пятницам, неожиданно вернулась и, как предполагается, помешала грабителям…
Репортеры усердно записывали сухие слова. Вид у них был разочарованный. Один, видимо, выбранный заранее, стал задавать вопросы от имени остальных утешающим и сочувственным голосом.
Не могли бы вы сказать, какая из этих закрытых дверей ведет в комнату, где вашу жену…
Взгляд брата невольно скользнул в сторону гостиной. Головы разом повернулись туда. Глаза внимательно изучали белые панели. Перья застрочили.
— Скажите, пожалуйста, что было украдено?
— Серебро. Картины.
— Какие художники?
Тот покачал головой, побледнев еще больше.
— В какую сумму они оцениваются?
Ответил после небольшой паузы:
— Я не знаю.
— Они застрахованы?
— Да.
— Сколько спален в вашем доме?
— Что?
— Сколько спален?
Вид у Дональда был изумленный.
— Кажется… пять.
— Не могли бы вы нам что-нибудь рассказать о вашей жене. Ее характер, работа… Не дадите ли фотографию?
Он больше не мог, покачал головой, сказал: «Извините».
И стал решительно подниматься вверх по лестнице.
— Это все, — сообщил Фрост властно.
— Не густо…
— А что бы вам хотелось? Крови? — говорил он, выпроваживая их. — Поставили бы себя на его место.
— Обязательно, — цинично отвечали они.
— Вы видели их глаза? — спросил Фрост.
— Видел. Из этой малости они сочинят длинные истории.
Интервью в общем-то дало желаемый результат. Большинство машин исчезло, а остальные, по моему расчету, должны будут последовать за ними, когда получат еще что-нибудь.
— Почему они интересовались спальнями? — удивился я.
— Чтобы оценить стоимость дома. Но у всех получится по-разному. — Фроста это почти забавляло. — У них всегда так. — Он посмотрел наверх, куда удалился Дональд, и небрежно спросил: — У вашего кузена были финансовые проблемы?
Уже привык к его манере заставать врасплох.
— Вряд ли. Вы бы спросили у него.
— Обязательно спрошу, сэр. — Теперь он внимательно изучал мое лицо. — Что вам известно?
— Только то, что полиция всегда готова подозревать людей.
— Он пропустил это мимо ушей.
— Не испытывает ли мистер Стюарт беспокойства по поводу своих дел?
— Он никогда об этом не говорил.
— В наше время многие компании средних размеров терпят банкротство.
— Может, и так.
— Из-за проблем с наличностью, — добавил он.
— Я ничем не могу вам помочь. Лучше посмотреть документацию компании.
— Мы это сделаем, сэр.
— Но даже если выяснится, что компания вылетела в трубу, из этого не следует, что Дональд устроил ограбление сам.
— Так делают, — сухо ответил Фрост.
— Если бы ему были нужны деньги, мог бы все продать.
— Может, и продал. Кое-что. А может, и многое.
Я глубоко вздохнул, ничего не ответил.
— А это вино, сэр? Вы сказали, требовалось много времени, чтобы его погрузить?
— У брата фирма с ограниченной ответственностью. Если бы она обанкротилась, дом, имущество — не пострадали бы.
— Хорошо в этом разбираетесь, не так ли?
— Приходится…
— А я думал, художники — не от мира сего.
— Случается.
Пристально посмотрел на меня, как бы продумывая варианты моего участия в грабеже.
Пришлось ему сказать: