Масла в огонь разгоревшегося скандала, безусловно, подливали тексты, повествующие о боли, страдании, агонии и ужасе смерти. Их грубость с налетом какого-то романтического ужаса и общий эпатаж стали явным вызовом общественным устоям.
С тем, откуда пошли обвинения группы в фашизме, все в принципе понятно. Дело тут даже не в текстах, скорее — в манере исполнения и эстетике, которую Тилль придумал, отчасти позаимствовав ее из истории родной страны. Его раскатистое, громоподобное рычание, металлический, не терпящий возражений голос и весь тоталитарный пафос музыки группы действительно сразу привлек к ней внимание правых радикалов в самой Германии. Ко всему этому стоит добавить сценический образ коллектива в тот период — длинные кожаные плащи, блестящий метал и культ мускулистого обнаженного тела. Вспомним известные немецкие документальные фильмы тридцатых-сороковых годов — эстетика та же. Эти заигрывания с тоталитарной символикой, надо сказать, дорого обошлись группе. Радикалы довольно быстро потеряли к коллективу всякий интерес, поняв, что реальные политические взгляды музыкантов от правых, мягко говоря, крайне далеки. А вот в глазах критиков, да и общественности группа однозначно получила «правый» ярлык, от которого в какой-то степени не может избавиться до сих пор. Вполне понятно, что коллективу, играющему «неонацистский рок» в Германии (стране, пережившей ужасы войны и продолжающей испытывать комплекс вины перед остальным миром), выйти на большую сцену, а тем более на телеэкран было абсолютно невозможно. Поэтому ни одна радиостанция не взяла на себя смелость включить в ротацию песни с первого альбома Rammstein.
Однако, вопреки исключительно негативным статьям и отсутствию в радиоэфирах, группа постепенно нашла свою аудиторию. Продажи альбома, весьма вялые в начале, в дальнейшем активизировались. Видимо, столь негативно разрекламированная группа стала интересовать многих, что называется, «от противного» — давно известно, что даже гневные статьи лучше, чем их отсутствие, особенно для молодой группы.
После выхода альбома «Herzeleid» в октябре 1995 года группа отправилась в свой первый гастрольный тур по Германии вместе с командой Project Pitchfork. В ноябре ребята впервые выехали за пределы Германии, поддерживая Clawfinger на концертах в Варшаве и Праге. Скандальная слава быстро докатилась до восточных соседей, и тут начались первые происшествия. Концерт в Варшаве был сорван по вине зрителей. Группу просто закидали бутылками, едва ее участники появились на сцене. Так публика, посчитав группу неонацистской, внесла, как ей тогда казалось, свой вклад в борьбу с фашизмом. Участники группы снова были вынуждены отрицать обвинения: «Мы никогда не были связаны с праворадикальными партиями и фашистами. Это полная чушь. Просто Rammstein появился на музыкальной немецкой сцене как инородное тело, мы не придерживались никаких влияний. Мы не легкомысленные исполнители тяжелого метала с длинными волосами в коротких штанах. Люди не знали, в какой ящик нас запихнуть. „Правый“ ящик находится ближе, потому что мы подавали себя очень твердыми, в длинных кожаных плащах, блестящий металл с обнаженными телами… Мы хотели провоцировать людей, устроить что-нибудь сногсшибательное…»
Сомнения в правильности выбранного пути у музыкантов рассеялись лишь после первых весьма удачных гастролей по Германии, Австрии и Швейцарии в декабре 1995 года. От концерта к концерту коллектив не только выглядел все более уверенным в себе, но и постепенно придумывал свое шоу, которое теперь всем хорошо известно. Главную роль в этом сыграл как раз Тилль. Что и понятно: у всех остальных ребят на сцене руки были заняты какими-то инструментами, Тиллю быстро становилось скучно, и он начал проводить всяческие эксперименты, привлекая к этим творческим безобразиям всех участников коллектива.
Оливер: «Когда мы начинали, мы просто стояли на сцене и играли. Но Тиллю быстро надоело, и он начал использовать на сцене всякую пиротехнику. Со временем это переросло в нынешнее шоу. Раньше один из нас просто разливал по сцене бензин, если публика была слишком спокойной. Это впечатляло людей, но когда на наши концерты стало приходить больше народу, мы больше не могли делать подобное». Тилль изначально принялся собственноручно конструировать различные взрывные механизмы: «Огонь очаровывает меня. Однажды я принес с собой на выступление два больших фейерверка и взорвал их между двумя песнями. Народ ликовал, а я обжег себе руки. Я нашел все это безумно хорошей идеей — между песнями я не стою просто так, а чем-то занят. Сделал себе перчатки, которые „плевали“ огнем, затем защиту от него. Один раз на нашем концерте из-за сцены выскочили пожарные. Так я случайно узнал, что нужно специальное разрешение, чтобы использовать пиротехнические эффекты. Тогда я сдал „экзамен“ по обращению с фейерверками».
Все, кто видел живые выступления коллектива, обратили внимание на «огнедышащие» маски, авторство которых принадлежит как раз Тиллю. Они стали результатом бесконечных пироманских экспериментов фронтмена группы (продолжающихся, кстати, до сих пор). Пауль: «Порой, когда мы репетируем, мы вдруг слышим громкий взрыв. Выбегаем и видим Тилля с черным лицом, он говорит: „Ну, как вам это?“ Через десять минут парень, который сдает нам в аренду помещение для репетиций, приходит, чтоб нас вышвырнуть. Всегда одно и то же. Владельца мы всегда успокаиваем — до следующего взрыва». Первые несколько лет своего существования группа сама занималась придумыванием всех огненных спецэффектов. Затем, после нескольких происшествий, в которых чуть не пострадали зрители (не говоря уже про самих музыкантов), всю техническую сторону дела поручили профессионалам.
Шоу-эффекты для хеви-групп — традиция: в семидесятые годы ужасы показывал Элис Купер, выставлявший на сцене гильотину и виселицы, Rolling Stones использовали гигантские надувные члены, KISS плевали огнем и кровью. Раммштайновцы начали использовать спецэффекты первыми из немцев. «Нам нравится грохот и огонь, — говорит Рихард. — Сначала мы хотели просто играть тяжелую, громкую музыку, как Metallica. Но выглядели слишком добропорядочными и невзрачными, хотя и не так легкомысленны, как американские рокеры. Поэтому мы всегда ставим на сцене много спецэффектов. Наш воинственный стиль не придуман, он самостоятельно развивается. Но есть живые сцены, которые для некоторых находятся на границе хорошего вкуса и безвкусицы».
То, что далеко не все принимали пироманские игрища раммштайновцев на ура, начинало давать о себе знать. Первое появление группы на британском MTV в живой программе «Hanging out» в марте 1996 года обернулось скандалом. Группа должна была отыграть две песни. Зная, что во время выступлений они всегда используют пиротехнику и спецэффекты, за несколько минут до выступления ребят предупредили: если они попытаются сделать хоть что-то в своем духе, прямая трансляция будет немедленно прекращена. Так и случилось после того, как во время исполнения второй композиции Тилль (как и предусматривалось сценарием) раздавил капсулу с бутафорской кровью. «Чтобы ноги вашей здесь больше не было», — сказано было раммштайновцам. Непростые отношения с MTV еще не раз давали о себе знать за последующую историю группы.
«Шоссе в никуда»
Популярность коллектива в Германии и немецкоязычных странах росла не по дням, а по часам, а группа все больше внимания уделяла визуальной стороне своего творчества. Один за другим стали появляться видеоклипы, поражающие зрителя не сменой непонятных кадров, а последовательным и многозначительным сюжетом. В январе 1996-го вышел сингл «Seemann» («Моряк»), а также видеоклип на эту композицию, снятый в Гамбурге под руководством продюсера Ласло Кадара.