– Здравствуй, Аврора, – медленно произнес он. – Это Эдвард. Эдвард Флэндерс. Вчера вы были у меня с… – Произнести вслух имя Уэстборна не хватило духу.
– Да-да, – проговорила Аврора как будто даже обрадованно. – Я прекрасно помню.
– Надеюсь, я тебя не разбудил? – осторожно поинтересовался Эдвард.
– Нет, что ты. Я встаю рано, независимо от дня недели и от того, поздно ли легла накануне, – ответила Аврора, по-прежнему тяжело дыша.
– И не отвлекаю от важных дел? – прибавил Эдвард, воображая, что испытал бы, если бы позвонил не по телефону, а сразу в дверь и увидел бы собственными глазами разрумяненного от ласк Авроры Уэстборна.
– От важных – нет, – с готовностью сказала она, и у Эдварда отлегло от сердца.
– Понимаешь, я ездил по кое-каким делам… – начал сбивчиво объяснять он, ругая себя за то, что не придумал правдоподобного объяснения заранее. – А сейчас стою прямо возле твоего дома. Вот и решил…
– Прямо возле моего дома? – В ее голосе, как всегда спокойном, ясно послышались отзвуки волнения.
Эдвард сильнее напрягся, готовясь к самому худшему и суматошно пытаясь найти более или менее достойный выход из дурацкого положения.
– Мне вдруг пришло в голову… – Он засмеялся, только теперь полностью осознав всю нелепость своей идеи.
– Пришло в голову зайти ко мне в гости? – спросила Аврора таким тоном, будто ничего более естественного нельзя было и представить.
– Вообще-то… да, – признался Эдвард. – Но если ты занята…
– Замечательно! – воскликнула Аврора. Заметив краем глаза, что раскрывается парадная дверь, Эдвард вышел из машины. – Милости прошу, – проговорила Аврора в сотовый телефон.
Эдвард взглянул на дверь и на миг лишился дара речи. В его воображении она возникала какая угодно – с растрепанными волосами, в растянутой старой одежде, – но увидеть нечто подобное он никак не ожидал. На Авроре были бежевого цвета спортивные трусы-шортики, короткая майка, нижний край которой заканчивался на дюйм выше пупка, белоснежные носки и кроссовки. Ее черные кудри были собраны высоко на затылке в хвост, лоб поблескивал от пота, на щеках играл румянец. Эдварду в глаза бросились стройные длинные с крепкими бедрами и тонкими щиколотками ноги, плоский животик и округлая обтянутая трикотажем грудь. Больше же всего прочего – точеной фигуры, блеска и ухоженности волос и сдержанно-пленительной улыбки на губах – его поразила все та же царственность. Да-да! Даже в узких шортиках с белыми полосками по бокам Аврора Харрисон смотрелась ни дать ни взять королевой.
Она засмеялась и произнесла шутливо-командным тоном:
– Убери от уха трубку и входи.
Эдвард повиновался. В эти минуты ему казалось, что он без оглядки выполнит любой ее приказ, даже самый немыслимый. Заберется на верхушку дерева и спрыгнет вниз. Споет голосом Луи Армстронга, хоть ни старину Сэчмо, ни джаз в целом он никогда не любил.
Закрыв за гостем дверь, Аврора взглянула на свои спортивные одежки и повела плечом.
– По утрам в воскресенье, а в среду и пятницу вечером я устраиваю себе тренировки.
Эдвард кашлянул, пытаясь очнуться от ошеломления.
– Проходи, пожалуйста, в гостиную. Я быстро приму душ и переоденусь.
– А тренировка? – наконец заставив язык двигаться, хрипловато спросил Эдвард. – Занимайся, я подожду.
– Я закончила как раз перед твоим звонком, – ответила она. – Гостиная там. – Она указала рукой на комнату в конце просторной прихожей и легкими плавными шагами пошла вверх по лестнице.
После того как на втором этаже раскрылась и закрылась дверь, Эдвард еще мгновение-другое стоял на месте. Сегодняшняя Аврора превзошла все его ожидания, и удивительно сложное чувство, которое родилось в нем вчера вечером, заиграло новыми гранями. Наконец совладав со своей растерянностью, он огляделся по сторонам и медленно прошел по декорированному картинами и старинными вещицами коридору в гостиную, действительно напоминавшую музей и вместе с тем наполненную домашним теплом.
Мебели в этой необъятных размеров комнате было видимо-невидимо, но каждая вещь, казалось, стояла на своем месте, поэтому ощущения загроможденности и беспорядочности отнюдь не возникало. Тут и там на фоне кремовых стен красовались этажерки для книг, закусок и безделушек, шкафчики-кабинеты, столики, стулья и кресла. У дальней стены, под окном с драпированной воздушно-молочной занавеской, светлел обложенный разных форм подушечками широкий бледно-кофейный диван.
– Что же ты не проходишь? – послышался сзади голос Авроры, и Эдвард только теперь отметил, что остановился на пороге и вот уже несколько минут рассматривает все вокруг едва ли не с открытым ртом. – Пожалуйста! Садись куда хочешь, – радушно предложила она.
Эдвард прошел на середину комнаты и в растерянности остановился. Аврора, теперь в брюках и узкой полосатой рубашке с короткими рукавами, проплыла к дивану и с кошачьей лениво-уверенной грацией села.
– Здесь удобнее всего, – просто сказала она. Эдвард на миг представил, что садится рядом с ней, и смутился сильнее прежнего, но сумел побороть в себе смехотворную робость, повернул голову и прошел к первому стулу, на который упал взгляд. Ореховому.
Аврора обвела комнату торжественным взглядом.
– Ну как? Нравится? Только, пожалуйста, говори честно.
– Еще как нравится! – Эдвард откинулся на инкрустированную спинку. – Откуда у тебя все эти вещи? Ты сама их покупала?
Аврора ласково провела пальцами по подушечке с бахромой, будто то был ее любимый зверек.
– Что-то – сама. Но большую часть – бабушка. Она умерла три года назад. – Ее лицо погрустнело.
Эдвард только теперь заметил, что оно несколько не такое, как вчера. На губах не блестела помада, на веках не темнели тени. Наверное, поэтому Аврора казалась чуть более близкой и в то же время, как ни удивительно, гораздо более далекой. Однако ничуть не менее прекрасной и загадочной.
– Мы были подругами, – сказала она. – В детстве я при каждом удобном случае просилась к бабушке. Иногда жила у нее по нескольку месяцев подряд. Бабуля была истинная аристократка, большая почитательница всего изысканного и утонченного.
– Теперь понятно, на кого похожа ты, – задумчиво пробормотал Эдвард, внимательно следивший за каждым движением ее лица.
Аврора взглянула на него с легким недоумением.
– На бабушку, – пояснил Эдвард. – В тебе ярко выражены и утонченность и аристократичность. И то и другое теперь редкость. Сейчас в моде напористость, свобода общения, даже наглость. Таких, как ты, в наше время днем с огнем не сыщешь.
Аврора явно смутилась, но не потупила голову и не залилась румянцем, лишь, как настоящая знатная дама, немного опустила ресницы.
– Спасибо.
Сидела она, держа спину прямой, а плечи гордо расправленными – не развалившись, не полулежа. И казалось, это не стоит ей никакого труда, поэтому ее собранность не давила и не вызывала дискомфорта.
– Может, проведешь экскурсию? Для единственного посетителя? – спросил Эдвард.
– Экскурсию? – Аврора повела бровью.
– Поведаешь обо всех этих необыкновенных вещах. Наверняка у каждой есть своя история.
– Да, конечно. – Аврора с готовностью кивнула и уже уперлась ладонями в диван, собравшись встать, но тут о чем-то вспомнила. – Только сначала расскажи, что теперь с этой бедной женщиной.
Переполненный впечатлениями, Эдвард не понял, о чем идет речь.
– С бедной женщиной?
– Муж которой повстречал другую. – Аврора положила руки на колени и пожала плечами. – Во всяком случае, я так поняла.
– А-а! Ты про Тину? Которая явилась ко мне вся в слезах прямо перед вашим уходом?