– Весьма рациональный подход! – с удовлетворением заметил Доминик.
Калли хихикнула и добавила:
– Но мне показалось, что мы говорим о более высоких материях, обсуждаем этот вопрос на ином, так сказать, интеллектуальном, уровне. Вы не производите впечатления мужчины, млеющего от вида любой красотки в облегающем платье.
В действительности дела у Доминика в этом смысле были совсем запущены: в последнее время его перестали привлекать любые женские фигурки. И вовсе не потому, что он хранил верность своей невесте. Ему уже не доставляла радости даже такая бесхитростная мужская забава, как любование проходящими мимо девушками. И сейчас, вновь отметив этот опасный симптом серьезного расстройства здоровья, он помрачнел и хрипло спросил:
– А какое же я произвел на вас впечатление?
Она погрузилась в молчание, а у него участился пульс. И чем дольше она раздумывала над ответом, тем сильнее билось его сердце, наполненное тревожным ожиданием. Будто бы мнение женщины, с которой он был знаком всего-то час, могло что-то для него значить! А почему бы, черт подери, и нет? Не пора ли умерить свое самомнение и начать принимать во внимание суждения и оценки других людей? Тогда, возможно, он скорее избавится от внутреннего разлада. Говорила ведь ему Изабелла, что жизнь стала бы казаться ему куда более насыщенной, полной и цельной, если бы он всерьез озаботился нуждами и чаяниями своих ближних, а не ограничивался одними лишь физическими и материальными отношениями с ними.
Прислушайся он вовремя к ее доброму совету, он бы не страдал от одиночества и тоски.
Но ему не хотелось считать себя конченым человеком. Он остался успешным бизнесменом, обладал умением в нужный момент сосредоточиться на главном, ощущал в себе прочный запас энергии. Ни в богатстве, ни в могуществе у него тоже не было недостатка. Что же касается крушения романа с Изабеллой, так не разумнее ли взглянуть на него как на полезный урок и впредь не сумасбродничать, изображая из себя жертву проказника Амура? Игра в любовь явно не для него!
Трудно сказать, куда бы завели его такие философские выверты, не промолви Калли тихим голосом:
– Вы произвели на меня впечатление мужчины из разряда главенствующих самцов. А ваш рационалистический склад ума не позволяет вам транжирить свое драгоценное время на бессмысленные развлечения и беседы. Ну, разве я не права?
Доминик тактично промолчал, однако отметил про себя, что она схватила суть его натуры – расчетливость и честолюбие. Сочтя его красноречивое молчание за знак согласия, Калли добавила:
– И еще мне кажется, что вы знаток и любитель всего прекрасного, в том числе и дам.
– По-вашему, форму я ставлю над содержанием?
– Тех ваших очаровательных спутниц, которых я видела на снимках в журналах, вульгарными красотками типа плейбоевских «зайчиков» или Бэмби из мультяшек, разумеется, не назовешь. Хотя их ослепительные улыбки и полуобнаженные роскошные бюсты вполне могли бы служить рекламой для частных стоматологических и хирургических клиник. Но и до уровня голливудских звезд вроде знаменитой «русалки» Эстер Уильямс им тоже далеко.
Суждения о нем бульварной прессы никогда не беспокоили Доминика, во всяком случае, во всем, что касалось его приватной жизни. Естественно, многие из его временных подружек относились к мнению репортеров иначе. В обществе Изабеллы он в публичных местах никогда не появлялся, стараясь сохранить свой роман с ней в тайне, что ему легко и удавалось, поскольку их рандеву случались не чаще чем дважды в месяц.
– Вы снова попали в яблочко! – польстил он Калли.
– Не обижайтесь, но, по-моему, уж коли есть возможность выбрать, то надо взять лучшее, не так ли? – сказала она.
– В таком случае скажите, к какой категории дам относите вы себя. Уверен, что не к легкомысленным куколкам!
– И не к дурнушкам, разумеется! – воскликнула она. – Пожалуй, меня можно причислить к скромным девушкам приятной внешности, которые скрывают свои лица за большими очками. Таких тихоней парни не замечают, даже если случайно сталкиваются с ними нос к носу. – Калли тяжело вздохнула.
– Вы преувеличиваете, – сказал на это Доминик.
– Не знаю, насколько глубоко сидит во мне комплекс неприметной девчонки, но могу сказать наверняка, что начинать строить мужчинам глазки стоит лишь в том случае, если тебе хватило духу избавиться от своей внутренней зажатости и нерешительности.
– Вы полагаете, что вам недостает решительности?
Калли только грустно вздохнула в ответ.
– Следовательно, вы сомневаетесь, что сумеете пленить своей чарующей улыбкой незнакомца и убедить его взять с вами одно такси на двоих? – не унимался Доминик.
– Вовсе не обязательно! Вполне возможно, что он окажется настолько галантным, что уступит мне эту машину, а сам останется на тротуаре ловить другую. Либо же и того хуже: заберется в одно такси со мной, вяло улыбнется и уставится в окно. – Калли снова с грустью вздохнула.
Такой ответ окончательно убедил Доминика, что в данный момент любовника у нее нет. Он вздохнул с облегчением и с жаром воскликнул:
– Вот и сделайте все от вас зависящее, чтобы он не устоял перед вашими чарами! Ведь на протяжении всей поездки ему от вас будет некуда деться! Грех упускать такой шанс!
Калли недоверчиво фыркнула.
– Напрасно вы себя недооцениваете! – заметил Доминик.
– Недооцениваю? А разве вы обратили на меня внимание, когда вошли в кабинет Стефании? Готова побиться об заклад, что вы бы с недоумением пожали плечами, если бы пять минут спустя вас попросили меня описать.
– Пожалуйста, не принимайте мои поступки во внимание, я совершенно не вписываюсь в этот сюжет, я человек замкнутый, – возразил ей Доминик. – Любой другой мужчина, окажись он на моем месте, повел бы себя иначе.
Его слова повергли Калли в замешательство, но ненадолго. Она снова поразила его своей репликой и даже вынудила пожалеть, что он так неловко попытался оправдаться.
– А почему вы так считаете? – с вызовом воскликнула она. – Уж не потому ли, что мы с вами принадлежим к разным слоям общества?
– Недостатков у меня, конечно, масса, но я не сноб, – усмехнувшись, ответил ей Доминик. – Я могу приударить за любой симпатичной девушкой независимо от ее общественного статуса.
– В таком случае вы не удостоили меня даже взглядом потому…
– Вы снова не хотите меня правильно понять, Калли! – перебил ее Доминик. – Я просто не собирался обращать на вас внимание!
– Выходит, я права? – воскликнула она.
Доминик издал тоскливый стон.
– Дело в том, что в течение довольно-таки продолжительного времени я вообще не замечаю женщин. Мне просто стало не до них, вот и все! Я сам лишил себя этого удовольствия.
– Должна заметить, что в этом вы не одиноки, – сказала Калли, помолчав. – Лично меня как бы не замечают даже те мужчины, которые ежедневно не только провожают маслеными взглядами симпатичных девушек, но и при случае норовят познакомиться с ними поближе.
– Осмелюсь возразить вам на это, Калли, что я в конце концов обратил на вас внимание, – прокашлявшись, сказал Доминик.
В зависшей после этого оправдания в кабине тишине вновь явственно почувствовалось странное напряжение.
– Вас вынудили к этому обстоятельства, – наконец промолвила Калли подчеркнуто безразличным тоном. – В такой тесноте вам было бы трудно меня проигнорировать. – Она рассмеялась и добавила: – Может быть, это и есть мой счастливый лотерейный билетик! Ведь в этом кромешном мраке поневоле придется пренебречь моей внешностью и удовлетвориться внутренним содержанием.
– Но я не нахожу никаких изъянов в вашей внешности, – вполне серьезно сказал он и, попытавшись нарисовать ее мысленный портрет, понял, к своему стыду, что она права.
Ему вспомнилось только ее сосредоточенное лицо, обрамленное каштановыми локонами, и ровным счетом ничего больше, вместо фигуры в памяти зиял черный квадрат. От мозговых потуг у него вспотели затылок и лоб. Окажись на его месте любой другой мужчина, он бы не преминул отметить ее располагающую улыбку, проницательный ум и забавную манеру поддерживать непринужденный разговор. Струйки пота потекли уже по спине Доминика. Он прокашлялся и сказал: