— Как хорошо, что мы с вами друг друга поняли, — улыбнулась вновь сеньора Карвалью. — Но ведь вас в Англии ждет жених, так сказала мне Леона.
Дженис решила не отрицать наличие жениха, но и не соглашаться. Она и так получила мудро построенное предупреждение, что не должна ни в коем случае разрушать построенные семьей планы двух ветвей Карвалью внутри одной империи. И сейчас всем сердцем она желала ответить, что единственным молодым человеком в Англии, к которому она питает особый интерес, был Эверард. Она бы очень хотела увидеть тот эффект, который подобное заявление произвело бы на сеньору. Ведь она была совершенно готова принять Эверарда в качестве мужа Сельмы в ту же империю Карвалью.
Дженис несколько раз пыталась поговорить в этот вечер с Леоной наедине, но ей это не удавалось. Только поздним вечером она решила зайти к ней в комнату и начать разговор в довольно резком тоне, так как с Леоной можно было вести себя только так.
— Ты сказала матери о своем опасении, что я могу влюбиться в Мануэла?
— Моя мать сама прекрасно все видит и понимает, что происходит перед ее глазами, — ответила спокойно Леона.
— Ну, в таком случае я только выполняла твое желание. Это ты предложила освободить себя от него, чтобы встречаться с Клайвом.
— Клайв вернулся в Лиссабон еще вчера утром. Он что, с тобой не попрощался?
— Гораздо важнее, попрощался ли он с тобой, не так ли?
Леона промолчала и взяла с туалетного столика коробочку с маникюрным набором.
— Ты моложе меня, — продолжала Дженис, — и я не понимаю, что за игру ты ведешь. Ты вовсе не хочешь выходить замуж за Клайва и прекрасно знаешь, что все равно выйдешь за Мануэла. Зачем тебе создавать все эти трудности для каждого?
— Английские девушки столь наивны, — отвечала Леона. — Здесь нас учат, как дергать за ниточки, сначала за одну, потом за другую. Это одно из удовольствий нашей жизни.
— Может быть, это приятно тебе, но лично я не получила никакой радости от того, что помогала тебе таким образом. Неприятно, что я обидела твою мать, которая, наверное, считает, что как гостья я веду себя некрасиво.
Леона протянула руку и коснулась руки Дженис:
— Нет-нет, ты не должна думать обо мне плохо. Ты мне больше нравишься, когда споришь со мной. Ты становишься интересной личностью. Может быть, ты более опасна для Сельмы, чем для меня.
— Что ты имеешь в виду? — быстро спросила Дженис, прекрасно понимая, что она является одной из сторон треугольника: она, Эверард и Сельма, хотя остальные двое об этом даже не подозревали.
— Да ничего. Мы же друзья, не так ли?
И прежде чем Дженис успела ответить, она вскочила и произнесла:
— Завтра мы уедем на прогулку одни и оставим Мануэла дома. Это убедит мою маму.
— Хорошо, — согласилась Дженис, понимая, что было бы крайне неприлично уезжать еще на одну экскурсию с ним вдвоем.
— Только никому об этом не говори. Мы уедем рано, часов в восемь. Позавтракай в своей комнате, а потом спускайся к воротам, тем, что в конце дороги, где обычно слуги забирают багаж.
— Ладно, я знаю, где это.
— Если тебя кто-то увидит, скажи, что просто совершаешь утреннюю прогулку. Моя машина будет уже наготове.
И только когда Дженис вернулась к себе в комнату, она вспомнила, каким сумасшедшим водителем является Леона. Может быть, она избрала оригинальный способ, чтобы избавиться от такого неприятного препятствия в своей жизни, как Дженис, — перевернуть машину в ближайший овраг?
Но на следующий день Дженис была приятно удивлена, когда Леона осторожно повела машину по узким горным дорогам с постоянными неожиданными поворотами и переходящими дорогу горными козлами. Леона предложила посетить старый Вила-Реал, где, по ее словам, были самые красивые старинные дома во всей Португалии. Дженис соглашалась с каждым ее предложением, полагая, что к концу ее пребывания в поместье Леона решила больше не раздражаться, тем более теперь, когда Клайв уехал.
Они поели на небольшом постоялом дворе, что строились в отдаленных местах, порой даже в горах, где для путешественника было так мало удобств. Позже, высоко в горах, Леона остановила машину в том месте, где ствол упавшей ели ограждал край отвесной скалы, который спускался на сотни метров вниз прямо к долине реки. Дженис стояла на самом краю обрыва вместе с Леоной.