— Ты плачешь? — спросил Мика.
— Почти, — ответила я.
— Что случилось? — забеспокоился он.
— Ничего, абсолютно ничего.
— Так отчего же слезы?
Я перевела взгляд с него на Натаниэля, и первые слезинки скатились по щеке. Они оба выглядели обеспокоенными, пока я не рассмеялась и не процитировала то, что иногда говорит Натаниэль:
— Порой твое счастье так велико, что ты не в силах удержать его в себе, и оно выплескивается из твоих глаз.
Они улыбнулись, а затем обняли меня. В конце концов я высвободилась из объятий, осторожно промокнув глаза, чтобы не размазать подводку. Обычно я не красилась так сильно, но Натаниэлю нравилось, когда глаза были подведены, он научил меня поправлять макияж глаз, не размазывая его ненароком. С бойфрендами, которым приходится наносить макияж на сцену, я стала настоящей женщиной.
— Ненавижу быть тем, кто омрачает такое прекрасное настроение, но Томасу очень больно.
Никто из нас не стал спрашивать, имеет ли Мика в виду огнестрельное ранение, потому что и так было ясно, что он о другом.
— Чем мы можем ему помочь? — спросил Натаниэль.
— Что он сказал? — уточнила я.
— Сперва нам нужно поговорить с Мэнни.
Я поискала Мэнни в толпе, но танцпол был снова полон, а я невысокого роста, даже на каблуках, чтобы что-то разглядеть. У Мики даже каблуков не было, так что именно Натаниэль повел нас вокруг танцующих. Мы просто доверились ему, что он увидел Мэнни, и следовали за ним.
Он танцевал с Розитой, склонив голову на ее внушительный бюст, словно это была его любимая подушка. Она выглядела смущенной и довольной, словно разрывалась между тем, чтобы преподать ему хороший урок, и тем, чтобы насладиться фактом, что спустя тридцать лет после свадьбы, они по-прежнему танцуют словно подростки на выпускном под присмотром наставников.
Натаниэль обнял нас с Микой, сказав:
— Хотел бы я, что бы и мы такими были лет через двадцать.
Я обняла его одной рукой, склонив голову ему на грудь.
— Не представляю, что будет лет через двадцать, но да, согласна.
Мика улыбнулся Натаниэлю, но что-то в его взгляде не соответствовало этому счастливому моменту. Может, из-за беседы с Томасом?
— Двадцать лет — немалый срок, но сделаю все, что в моих силах.
Если Натаниэль и услышал сомнение в его голосе, то виду не подал. Он просто смотрел на счастливую пару, его лицо почти сияло тем возможным семейным благополучием, которое можно пронести через года. Я встретилась взглядом с Микой и он проговорил:
— Терпеть не могу, что придется пристать к ним с серьезными разговорами.
Ой, так он не хотел омрачать этот счастливый момент и украсть кусочек радости со свадьбы Конни.
Как и я.
— Может это подождать? — поинтересовалась я.
Мика очень серьезно обдумал мой вопрос, весомость этого решения омрачила его лицо и наполнила леопардовые глаза той осмысленностью, какой никогда не увидишь от обычного кота. Они не ставят на весы счастье других людей и срочность своих собственных нужд, хотя возможно и ставят, мне все же ближе собаки.
И кивнул.
— А я все еще в поисках того, кто будет вызывать у меня такие чувства, — раздался позади нас голос. Я вздрогнула, но из мужчин никто не среагировал, возможно, слышали ее приближение. Мерседес Родригес, свидетельница со стороны невесты, выглядела потрясающе в своем платье королевского синего цвета. Ее кожа казалась еще более смуглой, словно она обладала тем идеальным темным загаром, в попытке приобрести который другие люди могут заработать рак кожи. Ростом она пошла в маму, но была как отец стройной, правда из-за маминых форм не могла сойти за современную модель. Вампиры моей жизни рассказывали, что такая экстремальная худоба была присуща беднякам, у которых не было средств на еду. А те, у кого были деньги, не морили себя голодом. Что же, времена изменились.
Последний раз мы с Мерседес встречались в госпитале у Томаса. Она казалась моложе и не совсем зрелой. Сегодня же с макияжем они с Конни казались двойняшками, а без него она была моложе, но ненамного младше наших тридцати. Мерседес отучилась и получила диплом в области питания, сейчас она работала вместе с командой докторов, специализирующихся на помощи спортсменам и обычным людям после травм. Последнее, что я слышала: они сотрудничали с тренажерным залом, профилирующимся по реабилитации людей после травм и помощи им предупредить возможные травмы посредством умных тренировок: работаешь с толком, не усердствуешь. Я даже не задумывалась об этом, но эта программа словно была разработана для помощи ее младшего брата. Порой планы судьбы далеко за пределами игрового поля.
Я придвинулась ближе к Мерседес, сказав:
— Я думала, ты живешь с тем высоким, темным и красивым, что был возле тебя большую часть дня.
— Фрэнки, Франциско потрясающий.
Одиночество, сквозившее в ее голосе, лишило слово «потрясающий» своей позитивной окраски. Я вскинула брови, но не сказала ничего, что Мерседес не готова была слышать. Порой мы понимаем, что человек не наш, задолго до того, как решаемся произнести вслух: «С меня хватит.» Мы с Мерседес болтали, но не были лучшими подружками, так что не мой долг говорить ей о чем-то неприятном и неловком.
— Не думаю, что до сегодняшнего вечера я осознавала, что с ним у нас не будет таких же чувств как у них, — она кивнула на своих родителей, а затем повернулась ко мне: — или как у вас троих.
Она заговорила об этом, так что я просто вошла в открытую дверь.
— Зачем же ты тогда живешь с ним?
— Он привлекательный, очаровательный спортивный доктор с профилем в спортивной медицине с уклоном на реабилитацию после травм. С помощью моей специальности по диетологии мы охватываем всех пациентов, не только перенесших травму. В профессиональном плане у нас все прекрасно.
— Но этого же недостаточно, — сказала я.
Она улыбнулась мне больше иронично, нежели счастливо.
— Может, и нет.
Я задумалась, хочет ли она продолжения душевных разговоров, или нам стоит просто рассказать ей о Томасе, но Мерседес сама избавила меня от дилеммы, шагнув вперед, вовлекая Натаниэля и Мику в разговор.
— Видела, как ты беседовал с Томасом. Он ни с кем из семьи не откровенничает, а с тобой похоже решился.
— Это часть моей работы — беседа с людьми после всего, — ответил он.
— После чего? — уточнила она.
— Как правило, после нападения ликантропа на них самих или на членов их семьи, жестокость есть жестокость, и то как люди с ней справляются очень похоже.
Она кивнула, словно увидела в этом логику.
— Давайте отойдем куда-нибудь, где мы сможем поговорить, не испортив больше никому торжество.
Мерседес подняла взгляд, затем кивнула и улыбнулась молодому человеку, с которым жила, Франциско, именно так он и представился, не Фрэнки. Она взяла меня за руку и жестами сообщила, что мы вместе отойдем. Он наверно решил, что мы отлучимся в дамскую комнату. Мужчины похоже всегда были уверены, что женщины не способны пудрить носик в одиночку, потому что большинство дам передвигались до этого места исключительно группами. Никогда не понимала почему, я и сама справляюсь, хотя с синим вечернем платьем возможно и нужна кое-какая помощь с юбками. Платье Конни с несколькими слоями кружев и юбками на кольцах конечно милое, но спорить готова, если она захочет воспользоваться туалетом, всем подружкам невесты придется держать ее юбки. Это одна из причин, почему на свадьбу я не желаю надевать юбку на кольцах.
Как только Франциско отвернулся, Мерседес отпустила мою руку, огладила свою юбку и направилась к двери в дальнем углу зала. Мика последовал за ней, оглянувшись на нас. Я кивнула ему на девушку впереди, и он быстро догнал ее. Мерседес двигалась слишком шустро на этих убийственно высоких каблуках.