В Верховной Раде, чтоб была послушна,
Продала совесть дьяволу и душу.
Загнать, как шар, всю оппозицию
Не в лузу, так на хилую позицию.
Гарант, что франт, плодит чинуш,
Им, раздавая звания и ранги,
Чтоб не задело крепко бумерангом
Им жалует посты и ордена,
Как будто благоденствует страна,
Похлопывает по плечу по-барски,
Мол, не забудь подарок царский.
Народ ликует с благостью на лицах,
Такое нынче может лишь присниться
Все граждане печальны и угрюмы.
Как выжить? – гложат тяжкие их думы.
Ограбленная, нищая держава,
Богатства прихватили те, кто браво
Давно жирует на Олимпе власти
Без совести, без чести в алчной страсти.
Доколь терпеть народу этот сброд?
Пока от лихоманки не помрет.
Уж на погосты пали миллионы,
Но бюрократы и глухи, и сонны.
А тысщи женщин вышли на панель,
Но олигархов разбирает лень.
Они пороки не желают видеть,
Пока стоит их власти пирамида,
Не на земле, а на спине народа —
Такая бюрократии порода.
СВОЯ РУКА – ВЛАДЫКА
Антон Петрович столько лет и зим
Имеет кресло, ранг и лимузин,
На лаврах безмятежно почивает.
Его начальник – кум и властелин,
От следствия, суда оберегает.
Как монумент над ним сидит кумир
И вторят дружно: как прекрасен мир…
Порой пожурят нижнего для вида,
Прочней Хеопса эта пирамида.
Антон Петрович знает хорошо —
Долг красен адекватным платежом.
Он в праздники, тем паче в юбилеи,
Подарков для кумира не жалеете.
Витает над челом табачный дым,
Антон Петрович думой одержим:
– Да, не изменит в жизни мне удача!
Я дам презенты, будет и отдача!
Нагрузки, стресс, обострены все чувства,
Пять тысяч баксов за труды? Не густо.
Прибавлю тысячу еще к окладу,
Не стыдно будет получать зарплату.
А премия? Конечно, тоже мне,
Горю в делах, как в адовой огне.
За эти муки мелочь – три оклада,
Положена и покрупней награда.
Ведь кто оценит? Кто меня поймет,
Что служба в кресле – это вам не мед.
Просителю всегда любезно рад,
А он в ответ: проклятый бюрократ!
В аптеку превратился личный стол,
Глотаю то коньяк, то валидол.
Чтоб интеллект, талант мой не иссяк
И не разбил инсульт или столбняк
Для отдыха мне нужен особняк.
Да не скупитесь дать еще в придачу
Гараж, машину, сауну и дачу.
По рангу привилегии и льготы,
Характер вредный у моей работы.
Эскорт на джипах, шестисотый «мерс».
Карьеры взлет и всяких благ – прогресс
И полный под завязку гаманец.
Повсюду почитанье в нимбе славы,
Так дни проходят в амплуа забавы.
Перерезание ленточек, банкеты.
Доклады, речи и опять фуршеты.
Награды от гаранта за заслуги,
Ведь для народа не паны, а слуги.
И за указом следует указ
И орденов – не грудь, иконостас!
Здоровье ненароком, подорвешь,
Таская ордена и кучу брошь.
Крепись, казак, ведь ты орел, не вошь
А, сколько званий, почестей и лести,
Статей и фото, славы лет на двести..
Устал ужасно у кормила власти,
Зовут к столам, хоть разорвись на части.
Там юбилей, там памятная дата,
И приглашают, как на свадьбу, свата.
Да, тяжела ты шапка Мономаха,
Но не отдам, ведь власть – не плаха.
Я круглый год в заботах и делах,
Устал, как вол, нет больше мочи.
Кому путевку в санаторий, в Сочи?
Конечно, безусловно, только мне!
Достоин, заслужил ее втройне.
Не покладая рук и день, и ночь работал,
Как говорится, до седьмого пота.
Вернусь из Ялты, где вино и пляж,
«Массандра», гейши и хмельной кураж.
Подарят мне и яхту, и гараж,
От милых дам – классический массаж.
Окрепну и душой, и пылким телом
И снова за работу, с Богом, смело.
А там проблем …загадывать не стану
Поеду на Багамы, если вдруг устану.
Хожу под паханом крутым и Богом,
Блюду понятья «общака» я строго.
Живу я скромно, на виду у всех,
Всю жизнь кручусь, как белка в колесе,
А вместо благодарности – упреки,
Уйду, сбегу на пенсию до срока.
Уж десять лет, зануда, так твердит,
Минули сроки, стонет, но сидит.
Бульдозером его не сдвинуть с кресла,
Сосет пиявкой прибыль с места.
Кричит, что он никем незаменим,
В одной обойме бюрократы с ним.
Нет у Антона ни стыда, ни меры,
Все загребает зону личной сферы.
НЕ СОТВОРИ КУМИРА
В науке и искусстве ясный гений,
В политике немало искушений.
Соблазнов, ведь любое государство
Подобно экзотическому царству.
У ног владыки слава и богатства.
Нет на земле помазанника Бога.
Поэтому нередко власть убога