— Этот — последний. Если справимся, нам удастся очистить систему всех туннелей внутри Зубов, — сказал Акмед. — Неплохо для двух дней работы.
Они с Джо смазывали маслом огромную шестерню, расположенную рядом с гигантским вентилятором. Закончив работу, дракианин повернулся к своим друзьям:
— Ну как, получилось?
— Давайте попробуем, — предложила Рапсодия.
Великан снял девушку с плеч, а затем изо всех сил потянул за рычаг. Решетка начала медленно подниматься.
— Отлично! А теперь закрывай, — сказал Акмед. — Давайте-ка устроим небольшой «вздох».
На следующее утро солнце встало над Зубами, окутанное облаком густого тумана. Когда оно появилось на горизонте, в утробе гор раздался пронзительный скрип — скребущий, страшный звук, похожий на звон меча, попавшего в жернова. Спустя несколько мгновений туннели Канрифа наполнил ледяной ветер. Со злобным воем он промчался по коридорам и, точно рассвирепевший зверь, набросился на болгов.
Рапсодия, находившаяся в самом сердце вентиляционной системы, услышала крики ужаса. Она встревожено уставилась на своих друзей:
— Хватит, Акмед! Ты заморозишь у них детей и раненых.
Акмед кивнул, и Грунтор с Джо опустили рычаги, закрывая внешние вентиляционные отверстия. Акмед и Рапсодия поспешили к переговорной трубе.
По дороге Рапсодия схватила Акмеда за локоть:
— Ты ведь не намерен подчинить их себе, прибегнув только к насилию, а? Канриф умрет, здесь никто не захочет жить.
— Нет, конечно. Только в самом начале, пока мы не наведем порядок. Мне кажется, воздух должен поступать равномерно снаружи и изнутри. Да, кстати, теперь мы называем это место Илорк. Если ты еще не заметила, скажу: век Гвиллиама давно прошел.
Когда они добрались до каменного стола, Рапсодия достала свою флейту. Накануне они пришли к единому мнению, что голос Акмеда, пугающий своим тихим шелестом при прямом общении, будет недостаточно впечатляющим для первого обращения к новым подданным. И потому Рапсодия решила усилить его при помощи музыки.
Она заиграла не слишком благозвучную мелодию, которая подхватила обертоны в голосе дракианина и усилила их, добавив к нему вой ветра, стоны и отчаянные вопли. Акмед подошел к трубе и заговорил:
— Завтра я сделаю выдох, и вы почувствуете мое тепло. Оно будет не опасно. Те из вас, кто придет ко мне в каньон в ночь полнолуния, станут частью новой силы, правящей Илорком. Все остальные умрут, растоптанные моим могуществом. — Его голос разнесся по пещерам, сопровождаемый гулким, пугающим эхом.
Акмед закрыл трубу.
— Ужас! — сказала Рапсодия, убирая флейту. — Как думаешь, нам удалось их убедить?
— Некоторых — удалось. Остальные присоединятся к ним завтра. Кое-кто проявит упрямство, бросив вызов новому полководцу и отказавшись занять при нем второстепенное положение.
— И какая судьба их ждет? Что ты сделаешь, чтобы убедить их?
— Скажем так: они не доживут до того момента, когда им придется раскаяться в своем скептицизме.
— Он дышал на нас, — говорили шпионы из клана Огненные Кулаки. — На нас спустился холод, как будто подул ледяной ветер.
Салтар протер глаза в надежде, что видение станет более внятным, но ничего нового не заметил. Способность заглядывать в дальние пределы была его даром, но он не умел видеть и предсказывать Будущее.
ЛЕДЯНОЙ ВЕТЕР. Эти слова, не смолкая, звучали у него в голове.
Дух всегда дружил с ветром. Возможно, новая сила и есть то, что он ищет.
46
— НИЧЕГО НЕ ВЫЙДЕТ.
— Перестань, герцогиня. Нужно попробовать. Рапсодия повернулась к улыбающемуся великану:
— Ты не понимаешь. Нам не разжечь кузнечные горны такого размера. Будь у нас неделя, мы и то бы не сумели собрать достаточно топлива, чтобы растопить в них лед. Я уже не говорю о стали…
— Нам не нужно ничего растапливать, — терпеливо проговорил Акмед. — Достаточно их запустить, чтобы нагреть воздух. Судя по облакам, скоро подует теплый ветер. Кроме того, если ты вспомнишь о своем огненном крещении и как следует сосредоточишься, кузнечные горны раскалятся, и болги подумают, будто это я на них дышу.
— Жаль, мы не можем воспроизвести твое собственное дыхание, а то они сдались бы, не задумываясь, — вставила Джо, которая возилась с кузнечными мехами над небольшим костром. — Может, бросим туда вонючей травы?
Грунтор потер подбородок:
— А что? Неплохая идея.
— В другой раз, Джо. Но все равно спасибо за предложение, — сказал Акмед и снова повернулся к Певице. — Ну давай, утро не за горами.
Рапсодия взглянула на гигантский кузнечный горн, старый и дырявый. Кузница располагалась глубоко в брюхе горы. Добраться до нее можно было только через темные, жуткие пещеры, в которых при малейшем движении начинали осыпаться стены и потолки. Размеры кузницы наводили на Рапсодию ужас. В прежние времена, наверное, тысячи рабочих занимались тем, что постоянно поддерживали в горнах жизнь.
Друзьям удалось обнаружить залежи антрацита, черную подземную гору, вокруг которой валялись лопаты, кирки и большие плетеные корзины для переноски топлива в кузницу.
Неподалеку лежало несколько скелетов — рабочие, которым не удалось бежать, когда гору Гвиллиама захватили фирболги. Их кости первыми предали огню под погребальную песнь, запоздавшую на четыреста лет. Скелеты принадлежали широкоплечим, приземистым людям — наинам, по мнению Акмеда.
Сделав глубокий вдох, Рапсодия ухватилась рукой за край горна и сосредоточилась, постаравшись очистить свое сознание от сомнений, переполнявших ее с тех самых пор, как они приступили к завоеванию горы.
Тихонько напевая, она обратилась к огню в своей душе. Постепенно мелодия набрала силу и начала изливаться свободно, заполняя собою бесконечную пещеру. Рапсодия почувствовала, как оживает пламя, согревая лицо. Оно должно было вот-вот разгореться.
Словно издалека она слышала голоса своих спутников, которые приготовились раздувать мехи, и заставила себя отрешиться от посторонних звуков.
С яростным ревом над углем, сложенным в яме внизу, взметнулся огонь. Грунтор и Джо не останавливаясь раздували дырявые мехи, и их протестующие стоны присоединились к ликующему голосу пламени.
Скрип открывающейся решетки отвлек Рапсодию, и она покачнулась, но ее тут же подхватили сильные уверенные руки. И вовремя — она едва не потеряла равновесие на краю ямы. Издалека донеслись вопли многочисленных болгов, однако на этот раз в их голосах не было страха.
— Хватит, закрывайте вентиляционное отверстие, — приказал Акмед Грунтору и Джо. — Еще слишком рано приучать их к теплу, до конца зимы осталось несколько недель. — Повернувшись к задыхающейся Певице, он погладил ее по плечу: — Умница, у тебя все получилось.
Она кивнула, пытаясь отдышаться:
— Получилось. Надеюсь, когда-нибудь они меня простят. Только вот не знаю, смогу ли я сама простить себя.
Гурн боялся Человека Ночи больше, чем Хрэггла, несмотря на то что Хрэггл — вот он, стоит перед ним, а Человек Ночи далеко. Хрэггл, вождь клана Кровавый Клык, брал то, что хотел, запугивая кротких и наказывая непокорных.
Вождю удалось пережить несколько рейдов роландских солдат, он даже мог похвастаться сломанным мечом, добытым в качестве трофея. Хрэггл считался самым сильным болгом в западной части гор, известной под названием Гриввен. Хрэггл не боялся Человека Ночи, не испугался он его и тогда, когда зазвучал его громоподобный голос и болгов коснулось его дыхание, словно вдруг ожила сама земля.
Гурн в бессильной ярости наблюдал за тем, как Хрэггл забирает еду, которая помогла бы его семье продержаться в голодные зимние месяцы, когда охота почти ничего не приносит.
Остальные представители клана Кровавый Клык тоже не сводили глаз с Хрэггла. Он пригрозил расправиться с женщиной Гурна и держал под мышкой их ребенка. Малыш громко протестовал, женщина скулила от страха. Гурн крепко сжимал ее плечи, зная, что Хрэггл удовлетворится захваченной едой и оставит ребенка, если только они не станут его злить.