– Это зависит от его моральных качеств, – упрямо повторил Владислав Петрович. – Один станет забирать добро у детей, другой примется с ними торговать тем, что привез, распашет землю…
– Стоп! – снова поднял ладонь Саша. – Давай возьмем идеальный вариант. Первым приехал самый расчудесный из троечников. Добрый, честный, трудолюбивый. Таких не бывает, конечно, но я специально взял такого, чтоб у тебя не было никаких сомнений. Он приехал, никого не обижает и даже встает на защиту несчастных индейцев, когда его же соотечественники, но уже не такие морально устойчивые, начинают бить коренное население. Победит, естественно, та мораль, которая окажется в большинстве, плюс та, которая поведет себя более активно. И поскольку у троечников – недоучек, отщепенцев и лентяев – чаще встречается именно безнравственная мораль, нам становится понятно, что индейцы обречены. Их выбивают дружными залпами из винчестеров и кольтов, после чего без всякого труда, не считая пролитой крови, подгребают под себя все богатство.
– Ну и что? – пожал плечами следователь. – Так поступали и европейские государства в Африке, в Индии, в Южной Америке.
– Э-э-э-э… Постой. Разница есть, и ты ее сейчас быстро уловишь. Некоторое время Америка была вполне нормальной страной. Ну и что, если все ее население составляли те, кто не устроился в Европе? Как и в любой стране, в Америке были хорошие и плохие, честные и гады, богатые и бедные. Но время шло, богатые обирали и убивали бедных, оставшиеся бедные постепенно богатели. Вот в этом и разница, дорогой мой Владислав Петрович, что на том проклятом континенте всего было вдосталь. Золота, алмазов, нефти, урана, свободного места и чистой воды. Хватило на всех, еще даже осталось.
Молча подошла официантка, и на стол встали две вазочки мороженого, чашка кофе и толстопузый бокал с вином. Бокал и впрямь был запотевшим, а от кофе шел вполне соответствующий цене аромат. Фролов пригубил вино и налег на мороженое, выуживая ложкой крупные ломтики клубники, ананаса и киви.
– И вот, – пережевывая, продолжил он, – через двести лет мы получаем здоровенную банду гопников, задарма набравших пива, девок, магнитофонов и прочего. Все они сидят на одной огромной лавочке, называемой Североамериканским континентом, и… Что они делают?
– Отдыхают, – отпил кофе Владислав Петрович.
– Правильно! – снова приложившись к бокалу, ответил Саша. – Кто-то там на Диком Западе продолжает пахать на фермах, но подавляющее большинство просто отдыхает. Имитируя, по большому счету, кипучую деятельность по перекладыванию денег из одного мешка в другой. Это у них называется бизнесом. Они достигли практически всеобщего достатка и комфортного состояния, эйфории от прошлых побед и безоблачного будущего впереди. Того самого состояния, которое испытывают гопники, пьющие пиво на лавочке. Я утрирую, конечно, потому что и в Америке ходят на работу, даже занимаются каким-то производством. Но суть от этого не меняется. Главное то, что это производство служит всего двум целям. Либо поддержанию комфортности самой банды гопников, то есть производится пиво, сигареты, кока-кола, бездумное кино, порнография, отупляющее телевидение с бесконечными викторинами и рекламой. Либо производится оружие, которое позволяет, не затрачивая своего труда, отбирать ценности у более слабых.
– Перегнул! – пробуя мороженое, покачал головой следователь. – Как ни выеживайся, а есть у них и своя культура.
– Конечно! – усмехнулся Фролов, усердно наворачивая мороженое. – Культура у всех есть, даже у гопников. Граффити на стенах, отпадный музон, психоделическое искусство, в основе которого лежит наркотический кайф, эротическая и приключенческая литература, даже наука, помогающая доказать самим себе, что они, гопники, самые лучшие и крутые, что только такой способ существования достоин человеческого существа. Это все просто необходимо для ощущения комфортности.
Он понюхал вино и снова отпил из бокала.
– А теперь мы вернемся к комфортному состоянию на лавочке, – тихо сказал он, но от его тона следователю сделалось не по себе. – Что приходит вслед за комфортным состоянием?
– Скука.
– Ага! Она самая. Каждому отдельному американцу еще есть к чему стремиться, как правило, к зарабатыванию своего миллиона, но самой Америке двигаться уже некуда. Им никто не мешал, они не воевали, экономику за чужой счет удалось развить выше крыши, пива, кино, музыки и телевизора сколько угодно. А поскольку они так и остались теми троечниками, какими приехали из Европы, то на большее фантазии не хватает. И что может делать гопник, когда ему комфортно и скучно?
– Кидаться яйцами и плеваться в прохожих, – учитывая сегодняшний опыт, кивнул Владислав Петрович.
– А если не дают?
– Кто же им может не дать?
– Ха! – Фролов довольно улыбнулся. – Ну, например, байкеры. Или рабочие с соседнего завода. Объединились и не дают им плеваться. Нельзя, говорят, будем бить. Какая в среде гопников должна развиться пропагандистская идея, способная свести на нет все запреты и заодно привлекающая в их ряды новых членов?
– Свобода, – чуть слышно сказал следователь.
Он вдруг с оглушающей ясностью понял, что Саша прав, что все факты на стороне его безумной теории. Государство-хулиган… Огромная банда разнузданных гопников, вооруженная ядерными ракетами и высотной авиацией.
Ему стало страшно.
– Что, испугался? – глядя ему в глаза, спросил Фролов. – Страшно… А я вот так же трясусь уже много лет, со времени зверского избиения Югославии. Именно так гопники избивают в подъезде не подчинившегося им сверстника. Ни для чего. Просто для демонстрации силы, для того, чтоб другие увидели, как они круты. Это было не что иное, как акт международного хулиганства. Причем с тяжелыми последствиями. Веришь?
– Трудно спорить. Или ты подтасовываешь факты, или оно так и есть, – согласился Владислав Петрович.
– Во-о-о-о-о… Начинает доходить. И их липовая Свобода – лишь пропагандистский инструмент, позволяющий творить все, что угодно. Но для того, чтоб этот инструмент работал, его надо внедрить везде. Чем они и занимаются! Им нужно заразить этой Свободой – читай – безнаказанностью и безответственностью – весь мир, и тогда никто не сможет сказать «низзя». Никто и не скажет, ведь Свобода превыше всего…
В бокале почти не осталось вина, и Саша осушил его одним глотком.
– Я даже могу рассказать, как именно они это заражение производят. Сидел, изучал…
– Погоди. Надо все же в ЭКО заскочить. По дороге расскажешь. Мне честно интересно.
– Да я уже вижу.
– Дайте счет, пожалуйста! – подозвал официантку следователь.
– Двенадцать гривен, – никуда не заглядывая, сказала она.
Владислав Петрович расплатился, и они пошли вдоль набережной к рынку, за которым высилось здание полка патрульно-постовой службы. Там, на четвертом этаже, располагался экспертно-криминалистический отдел. Сокращенно – ЭКО.
Вариация 6
14 ИЮНЯ. ЭКСПЕРТНЫЙ ОТДЕЛ
Они решили не толкаться через рынок и обошли его по грязному боковому переулку. Вдоль тротуара валялись обломки ящиков, капустные листья и клочья газеты, над мутными лужами с монотонным гудением роились мухи, поджарые собаки выискивали что-то в смятых картонных коробках. Тяжело урча, мимо проехал грузовик, оставляя за собой клубы угарного черного дыма.
– Ты понял? – не унимался Саша, развивая тему о распространении американской свободы. – Сначала выкидывают на мировой рынок приятное и более или менее привычное. Например, газированный напиток, объявив его символом Америки. Вкусно, приятно. Ассоциативная цепочка увязывается легко: Америка – равно получение удовольствия. Потом идет свобода получения денег, разные викторины и конкурсы. Тут уже не только подкрепляется увязанная цепочка ассоциаций, но и внедряется новое понятие – беззаботность. Оказывается, деньги совсем не обязательно зарабатывать. Их можно беззаботно и весело выиграть в телеигре. Потом свобода секса. Она воспитывает не только беззаботность, но и безответственность. Зачем вступать в брак? И так можно натрахаться, как водяная крыса. Никакой ответственности. Правда, им тут немного спутал карты СПИД, но они его объявили не таким уж и страшным. Одел презерватив и вместе с ним можешь выбросить любую ответственность. Любую! Это все происходит на уровне подсознания. Америка – хорошо, Америка – приятно, никаких забот, сладкая жизнь, безответственность. Под такую музыку можно было запросто проводить испытание атомных бомб на городах с живыми людьми, чтоб не просто испытать, а показать, что Америку ничего не остановит.