Она бродила между стеллажами, трогая ткани. Мягкий хлопок, теплая шерсть, прочный твид. И тут она увидела Его. Висящее отдельно, будто ждало ее. Длинное пальто-рубашку. Не гладкое, не строгое. Из мягкой, уютной шерсти в крупную клетку — глубокий шоколадно-коричневый, бежевый, охристый. Цвета осеннего леса, горячего шоколада, старого дерева. Покрой — свободный, почти бойфренд, с отложным воротником и деревянными пуговицами. Оно выглядело как объятие. Как теплый плед, в который можно завернуться.
Это, — подумала она, снимая его с вешалки. Мое.
К нему само попросилось: простые бежевые брюки из мягкой ткани, не джинсы, не офисные, а что-то между. И простая футболка песочного цвета из плотного, приятного к телу хлопка. Никаких логотипов. Никаких кричащих цветов. Только спокойствие. Только качество. Только… она.
В примерочной, скинув липкие, пахнущие смузи джинсы и куртку, она надела новое. Пальто-рубашка оказалось немного великовато, но это только добавило уюта. Оно мягко обволакивало фигуру, не сковывая. Цвета клетки гармонировали с бежевыми брюками и футболкой. В зеркале смотрела на нее незнакомая женщина. Не сломленная беглянка. Не офисный работник. Не попытка быть чьей-то версией. Кто-то… спокойный. Земной. Уверенный в своем выборе. Кто-то, кто мог бы жить здесь, в Осло, среди этих деревянных домов и тихих улиц.
Тетя Марта, — подумала она, ловя свой взгляд в зеркале. Это и есть "начать для себя"? Выбрать то, что нравится именно мне? Даже если это подарок из-за разлитого смузи?
Она вышла из примерочной. Лив ахнула: «Det ser fantastisk ut på deg!» (Это выглядит потрясающе на тебе!). Тора оценивающе кивнула: «Perfekt valg. Det er ditt nå.» (Идеальный выбор. Теперь это твое).
Диана собрала свои испачканные вещи в пакет, который дала Тора. На прощание Лив вручила ей новый стакан смузи — аккуратно, двумя руками. «Tilgi meg?» (Простите меня?).
Диана взяла стакан. Прохладный конденсат сразу выступил на пальцах. «Зеленый потоп», — мелькнуло с иронией, но уже без прежней горечи. Она поднесла его к губам, сделала маленький глоток. Банан, шпинат, что-то еще… свежее. Не яд. Не символ хаоса. Просто напиток. Она встретилась взглядом с Лив, которая все еще смотрела с робкой надеждой.
«Takk. For alt.» (Спасибо. За все.). Слова вышли тихими, но наполненными. За все. Не только за смузи и одежду. За этот абсурдный, нелепый поворот, который выдернул ее из самокопания у окна Galgen и бросил в водоворот неловкости, а затем… одарил. За шок, который стряхнул оцепенение. За неловкость, которая заставила принять помощь — не как подачку, а как жест искреннего, хоть и неловкого, человеческого участия. За возможность выбрать — не из чувства долга или желания понравиться (Артёму, Даше, начальнику), а исходя из того, что ей нравится, что ей по душе. Пальто было ее выбором. Ее первым настоящим "да" в этой новой реальности. И за это ощущение — почву под ногами, пусть и зыбкую, впервые за долгие дни, недели? «Первый, настоящий шаг», — подумала она, глядя в глаза Лив. «Пусть он начался с зеленого потопа. Но он — мой шаг. В моей саге. И он сделан.»
Улыбка. Она родилась где-то глубоко внутри, пробилась сквозь слои усталости, боли и недоверия к миру. Не вежливая гримаса. Не защитная маска. Искренняя. Легкая. По-настоящему своя. Она почувствовала, как напряженные мышцы лица расслабляются, как уголки губ тянутся вверх сами собой. «Takk», — повторила она мысленно, уже не только Лив и Торе, но и этому странному, непредсказуемому дню, и тете Марте где-то там, в вечности.
Она вышла на улицу Валеренги. Дверь за спиной мягко захлопнулась, отсекая уютный мир Galgen и доброжелательные лица сестер. Но она не чувствовала себя выброшенной обратно в холод. Ветерок — уже не колючий норвежский ветер с фьорда, а легкое, игривое дуновение — шевелил полы нового пальто. Она остановилась, дав себе прочувствовать это. Ткань — мягкая шерсть в крупную, успокаивающую клетку шоколада, бежевого и охры — была теплой даже на ощупь снаружи. Но что важнее — она чувствовала его тепло изнутри, как защитный кокон. И это тепло было не только физическим. Оно было теплом выбора. Теплом того, что что-то наконец пошло не так, как всегда (боль, утрата, бегство), а по какому-то новому, не прописанному в ее мрачном сценарии пути. «Оно удивительно легкое», — подумала она, поймав себя на том, что расправляет плечи под его свободным кроем. Не гнетущая тяжесть старой жизни, не груз прошлого в чемодане. Легкость. Не физическая, а легкость возможности быть собой в этом куске ткани. «Не Дашиным вкусом, не Артёмовым представлением о «городской», не офисным дресс-кодом. Моим. Просто моим.»