"Ой, простите! — выпалила она, чувствуя, как уши горят. — Я… я совсем не в этом смысле! Я просто хотела сказать… что плесень очень активная, выразительная… Я не знала термина… Это же специально, да, я понимаю!" Она заерзала, пытаясь спасти ситуацию.
Ольга посмотрела на ее смущенное лицо, и ее взгляд смягчился. Уголки губ дрогнули в сдерживаемой улыбке. "Не переживайте, — сказала она уже теплее. — Такое бывает. Главное — вы попробовали и ощутили его характер. 'Пробитый' — это, знаете ли, диагноз для испорченного продукта. А наш 'Блю' — совершенно здоров и полон благородной силы!" Она игриво постучала костяшками пальцев по прилавку рядом с головкой сыра. — "Но спасибо, что подали повод для ликбеза. Теперь вы знаете разницу!"
Диана кивнула, стараясь улыбнуться в ответ, но внутри все еще клокотала от неловкости. Она мысленно поклялась больше никогда не использовать слово "пробитый" в приличном сырном обществе.
"А это — 'Куршская Коса'." Сыр белого цвета, мягкий, почти пастообразный, обсыпанный сушеными морскими водорослями и клюквой. "Сливочный, нежный контраст солоноватым водорослям и кислинке клюквы. Напоминает наши дюны и море." Сочетание было неожиданным и восхитительным.
"И на десерт… 'Мазурский Медовый'." Твердый сыр янтарного оттенка с вкраплениями медовых сот. "Сладковатый, с карамельными нотками и хрустом сот. Очень необычно, но многие влюбляются." Диана попробовала — да, мед, карамель, сливочность сыра… Нечто совершенно новое.
Диана была в восторге. Каждый сыр был не просто продуктом, а историей, образом места. Она купила небольшие кусочки "Янтарного", "Куршской Косы" и "Мазурского Медового" — чтобы увезти с собой и поделиться впечатлениями (хотя с кем? С собой, наверное, в тишине номера). И конечно, заказала большую чашку капучино и огромный кусок еще теплого, только что испеченного ржаного хлеба с тмином. Она села за маленький столик у кирпичной стены, под сводчатым потолком башни, и начала свой "сырный завтрак".
Сочетание теплого, душистого хлеба, сливочного "Янтарного" сыра с его дымком и травами, терпкого кофе и атмосферы древних ворот было невероятно гармоничным. Это был новый вид "осколка" — гастрономический, тактильный, исторический, собранный воедино. "Собирание мира включает и вкусы," — записала она мысленно в блокнот. — "Особенно такие контрастные и наполненные смыслом."
После сырного пира Диана вышла из ворот, чувствуя приятную сытость и тепло. Солнце, хоть и бледное, все же пригревало. Она решила просто гулять, впитывать город, следуя за своими ощущениями. Калининград поражал своей эклектикой: советские "хрущевки" соседствовали с восстановленными немецкими виллами в стиле югенд, готические руины Кафедрального собора (еще одна цель, но не сегодня) виднелись вдалеке, современные бизнес-центры вырастали рядом с мощными фортами.
Она вышла на набережную реки Преголя. Широкий водный путь, по которому когда-то ходили корабли Ганзы. Сейчас здесь стояли яхты, катера, швартовались прогулочные теплоходики. Диана нашла свободную скамейку с видом на воду, на Рыбную деревню — стилизованный квартал с ресторанами и сувенирными лавками, напоминающий о старом Кёнигсберге, и на величественные Медовый и Деревянный мосты.
Пришло время для дневника. Она достала блокнот цвета морской волны, открыла его на чистой странице после рижских записей. Ручка скользила по бумаге легко, передавая поток впечатлений:
Росгартенские Ворота:
Кирпичная мощь веков. Башни-близнецы, впившиеся взглядом в современность. Гербы, бойницы, стрельчатая арка — доспехи ушедшего Кёнигсберга. Чувство: суровая защита, каменная память. Но жизнь пробилась сквозь камни — в арке гудят машины, а в башне… пахнет сыром.
Кафе-Сыроварня 'У Ворот':
Своды, кирпич, запах истории, смешанный с ароматом ферментации и горячего хлеба. Ольга-сыровар — проводник в мир балтийских вкусов.
Ганзейский: Сливки и орехи. Сдержанное благородство. Янтарный: Дым ольхи, солоноватый ветер, травы дюн. Сама Балтика в кусочке. Кёнигсбергский Блю: Острый вызов благородной плесени. История с пикантным послевкусием. Куршская Коса: Мягкая нежность сыра, солоноватый поцелуй водорослей, кислинка клюквы. Море и дюны на языке. Мазурский Медовый: Сладкая неожиданность. Карамель сыра, золото меда, хруст сот. Десерт для смелых.
Сырный завтрак в башне XVІІІ века — это не просто еда. Это диалог эпох на языке вкуса. Мощь камня и нежность творения рук человеческих. Контраст, который рождает гармонию. Вкус Калининграда — слоеный, как его история. Прусская строгость, советская основательность, российский размах и балтийская вольница — все это чувствуется даже в кусочке сыра.