Диана смотрела на коробку, потом на Сабрину. Эта девушка, которая прошла через свой ад и построила свое кафе, протягивала ей ключ к завершению ее собственного калининградского кошмара. Не выбросить память. Не стереть. А присвоить. Признать боль, гнев, стыд — как свои, а не как подаренные Кириллом. И увидеть в этом поступке не только разрушение, но и силу сказать "нет". Установить границу. Даже криво, даже в панике.
Она взяла коробку. Она была тяжелее, чем казалось. "Danke, Sabrina," (Спасибо, Сабрина) — прошептала она.
"Keine Ursache," (Не за что) — Сабрина улыбнулась. "Und vergiss nicht: " (И не забывай:) — ее голос стал серьезным. "Tu, was dir Freude macht. Wo du nicht dich verbiegen musst. Und lass dir von keinem charmanten Arschloch mit Ostsee-Bernstein erzählen, dass du etwas Besonderes für ihn bist, wenn er nur sein Spiel spielt." (Делай то, что приносит тебе радость. Где тебе не нужно прогибаться. И не позволяй ни одному обаятельному мудаку с балтийским янтарем рассказывать, что ты для него особенная, когда он просто играет в свою игру.)
Диана вышла из кафе "Sandwich". В руке она сжимала деревянную коробку с браслетом. В кармане пальто лежал флакон "Waldlichtung". В душе царил странный покой. Не радостный, не печальный. Принявший.
Она дошла до набережной Рейна. Сели село низко над Собором, окрасив его черные камни в розовато-золотые тона. Она открыла коробку. Янтарные камешки заиграли в лучах. Он был красив. Обманчиво настоящим. Она вынула его, ощутила гладкость полированных поверхностей, тяжесть в ладони.
Она подошла к парапету, за которым нес свои воды величественный Рейн. Она посмотрела на браслет. На Собор. На мост Гогенцоллернов, где висели тысячи замков — символов веры, пусть и хрупкой. Она подумала о Сабрине. О ее кафе. О ее силе. О том, что "не прогибаться" — это не бунт ради бунта. Это право быть собой. Где угодно. Даже в маленьком кафе с бутербродами. Даже с осколками чужого обмана в руках.
Диана разжала пальцы. Янтарный браслет упал вниз. Не со злости. Не с отчаяния. С освобождением. Он мелькнул золотистой искрой в воздухе и бесшумно исчез в темно-зеленых водах Рейна. Унесенный течением. Как прошлое. Как боль. Как иллюзия "особенности".
Она не чувствовала пустоты. Она чувствовала легкость. И запах "Лесной Поляны после грозы" на своем запястье. Влажная земля, корни, кедр, грейпфрут, ладан. Ее аромат. Ее путь.
Она достала блокнот цвета морской волны. Открыла на странице с кёльнским утром. И написала под рассказом о кафе и встрече с Сабриной:
Кёльнское утро. Кофе, сэндвич, правда.
Сабрина. Сбежала от юриспруденции к архитектуре. Потом от архитектуры — к бутербродам. Своим. Где не нужно прогибаться.
Браслет. Оказался штамповкой. "Особенное воспоминание" для "особенных знакомств". Раздаточный материал профессионального обольстителя.
Бросила его в Рейн. Не со зла. С благодарностью за урок.
Урок: Я не "особенная" в чужой игре. Но я — единственная и неповторимая в своей саге.
Урок: Сила — не в том, чтобы не ошибаться. А в том, чтобы не прогибаться. Даже когда больно. Даже когда стыдно.
Урок: Настоящее "особенное" — это не браслет из янтаря. Это кафе "Sandwich" Сабрины. Это мой аромат "Waldlichtung". Это право быть собой у реки, под вечным, недостроенным Собором.
Калининград закрыт. Настоящим прощением. Не ему. Себе.
Куда дальше? Не знаю. Но знаю КАК: Не прогибаясь. Чуя свой аромат. Неся свою сагу. Одна песчинка в потоке времени. Но моя.
Она закрыла блокнот. Вдохнула воздух, пахнущий рекой, городом и собой. Сага продолжалась. И следующая глава начиналась прямо сейчас. С чистого листа. С легким сердцем.
Глава 16
Поезд «Кёльн-Вена» мчался сквозь ночь, укачивая как колыбель. Диана сидела у окна, наблюдая, как огни городов растворяются в черном бархате. В руке — деревянная коробочка от Сабрины, теперь пустая, но все еще хранящая отзвук янтарного обмана. В кармане пальто из Осло — флакон «Waldlichtung». В душе — необычайная легкость, смешанная с предвкушением. Кёльнский Собор, Мост Замков, откровение Сабрины и янтарная ложь Кирилла — все это отступило, как берег за кормой. А впереди… Вена. Не просто точка на карте. Очередной шаг по странному, извилистому маршруту, который вел ее… куда?
«Фонарики…» — мысль всплыла внезапно, ярко, как тот самый огонек в темноте. Давняя, почти детская мечта. Не о конкретных фонарях, а о миллионах огней, зажигающихся в сумерках над водой. О теплом, мерцающем море огоньков, плывущем по темной глади. Она видела это на фотографиях где-то в Азии, возможно, в том самом Чиангмае, конечной точке ее билета. Это был образ чистой, немой магии, символ надежды и тайны. И вдруг она осознала: весь ее путь — от Риги через Калининград, Берлин, Кёльн до Вены и далее — был причудливой дорогой к этим фонарикам. Не прямой, не логичной, а ее дорогой. Каждый город, каждая встреча, каждая боль и радость были ступенькой, кирпичиком, осколком, из которых складывался этот путь к мечте. Не бегство от, а движение к.