Они видят меня. Видят приезжую, растерянную. Добычу. Моя кожа, моя одежда, мой чемодан — все кричит "чужак". Как быстро исчезает уверенность под натиском этого хаоса. Я — щепка в океане. Но щепка, которая не должна утонуть. Где же этот островок порядка?
"Pre-paid taxi, madam. This way, please." Спокойный, четкий голос с мягким индийским акцентом пробился сквозь гвалт, как якорь, брошенный в бурю. Молодой человек в полувоенной форме цвета хаки и безупречно начищенных ботинках указал на будку с вывеской «Pre-Paid Taxi». Диана кивнула, почти побежала за ним, чувствуя, как спазм страха в груди начинает медленно отпускать. "Спасибо. Спасибо за эту нить нормальности."
Процедура была поразительно быстрой и четкой: назвала район отеля (Хаус Кхас), заплатила фиксированную сумму по чеку, получила квитанцию с номером машины и именем водителя. Оазис бюрократии в хаосе. Ее проводили к желтому "Амбассадору". Машина была старой, но ухоженной, краска на капоте блестела, хотя бока были потерты от бесчисленных поездок. Водитель, коренастый мужчина с кожей цвета темного меда, сиял широкой улыбкой, обнажающей золотой зуб. Он ловко привязал чемодан изношенной, но крепкой веревкой к багажнику и распахнул дверцу с театральным жестом.
"Welcome to Delhi, madam! Very good city! Bahut accha sheher hai! Where to?" Его голос был громким, радушным, полным неподдельной гордости за свой город. Диана улыбнулась в ответ, напряжение начало спадать. "Суреш. Его зовут Суреш. Он кажется… надежным. Якорь."
Его улыбка искренняя. Глаза умные, наблюдательные. Не просто таксист, а проводник. И он гордится этим местом, этим хаосом, который меня только что чуть не сломил. Интересно, что он в нем видит? Дом. Просто дом. Мне нужно научиться видеть за хаосом… жизнь. Но пока это трудно.
"Отель «Грин Хавен» в Хаус Кхасе, пожалуйста. Green Haven, Hauz Khas." Диана произнесла название, стараясь выговорить его четко.
"Ача, мадам! Хаус Кхас! Хороший район! Зеленый! Спокойный! Садитесь удобно!" Суреш захлопнул дверцу, запрыгнул за руль, и желтый "Амбассадор" тронулся, нырнув в бурлящий поток машин.
Поездка в отель не была транспортировкой; это была инициация, погружение в суть Дели. Диана опустила окно наполовину. Раскаленный, тяжелый воздух, насыщенный пылью и выхлопами, хлынул внутрь. Картина за окном была интенсивной, почти невероятной:
Моторикши, юркие и шумные, лихачили между машинами.
Велосипеды, на которых ехали целые семьи — отец крутил педали, мать сидела сзади с ребенком на коленях, еще один ребенок на багажнике.
Священные коровы, невозмутимые и величавые, брели прямо посреди шестиполосного шоссе, и машины почтительно их объезжали.
Роскошные джипы с тонированными стеклами соседствовали с переполненными автобусами, из окон и дверей которых свешивались люди, а то и сидели на крыше.
Весь этот калейдоскоп двигался в безумном, хаотичном, но удивительно слаженном танце на грани аварии, подчиняясь неведомым, но строгим правилам. Суреш виртуозно лавировал, втискиваясь в немыслимые щели между автобусами и грузовиками. Он постоянно давил на клаксон — характерная последовательность: длинный гудок, два коротких. Иногда он резко выкрикивал что-то на хинди в окно, вероятно, ругательства или предупреждения. Диана вцепилась мертвой хваткой в ручку над дверью. Ее глаза широко открыты, пытаясь зафиксировать, осмыслить этот поток образов:
Мальчишки в синей школьной форме, гоняющие тряпичный мяч на растрескавшейся, пыльной обочине. Криккет. Игра жизни посреди хаоса.
Женщины в ослепительно ярких сари, несущие на головах медные кувшины с водой или огромные связки хвороста. Их движения были удивительно грациозными, несмотря на тяжесть ноши.
Бесчисленные лавки, лотки. Особенно запомнились лавки специй: горы огненно-красного порошка чили, солнечно-желтой куркумы, палочки корицы, стручки кардамона, бутоны гвоздики — ароматная, яркая вселенная вкуса.
Красные песчаниковые стены могольских руин, покрытые замысловатой резьбой, стоящие рядом с уродливыми серыми бетонными коробками новостроек и кричащими рекламными щитами. Временные слои, наложенные друг на друга.
Диана чувствовала себя одновременно крошечной песчинкой в этом гигантском, бурлящем муравейнике и оголенным нервом, подключенным к мощнейшему источнику чистой, необузданной, кипящей жизни. "Это не Европа. Это другая планета. Другая частота вибраций. Здесь жизнь бьет ключом, невзирая ни на что. На грязь, на жару, на тесноту. Она просто… есть. Мощная, неукротимая. Мой покой был иллюзией? Или это испытание?"