Работа превратилась в спасение и пытку одновременно. Цифры в отчетах расплывались перед глазами, формулы путались, начальник бросал раздраженные взгляды, когда она пятый раз переспрашивала задание. Однажды она чуть не допустила фатальную ошибку в платежной ведомости, и только зоркий глаз коллеги спас ее от катастрофы. «Ты в порядке, Диана? Ты выглядишь… измотанной», — осторожно спросила Наташа из соседнего отдела. «Бессонница», — буркнула Диана, утыкаясь взглядом в монитор. Она не могла объяснить, что потеряла не сон. Она потеряла часть себя, фундамент, на котором стояла вся ее взрослая жизнь. Теперь она шаталась на зыбкой почве, и каждый день был битвой за равновесие.
Она перестала заходить в Инстаграм. Вообще. Вид иконки вызывал физическую тошноту. Она отключила уведомления, удалила приложение с главного экрана. Но образы преследовали ее: яркая рыжая макушка той девчонки, счастливые глаза Даши под неоновыми огнями бара, подпись «С тем, кто понимает с полуслова». Эти картинки всплывали в самые неожиданные моменты: когда она пила кофе, стояла в душе, пыталась уснуть. Они жгли изнутри, как раскаленные угли. Она ловила себя на том, что прокручивает в голове возможные сценарии их встреч: как Лера (это же она, да?) смеется над их шутками, как они вместе посещают их места, как Даша рассказывает ей истории, которые раньше были священной собственностью их двоих. Это была пытка воображением, от которой не было спасения.
День рождения. Он наступил, как приговор. Утро встретило ее серым, моросящим дождем за окном. Диана лежала, уставившись в потолок, слушая, как капли стучат по подоконнику. Тридцать. Тридцать лет. Половина жизни, казалось, прошла под знаком «Диана и Даша». А теперь? Теперь был только холодок одиночества и давящая тишина. Она встала, прошла в ванну. Отражение в зеркале было чужим: бледное лицо с синяками под глазами, тусклые волосы, сбившиеся набок. Взгляд остановился на тюбике помады — ярко-вишневой, почти кричащей. «Всегда крась губы ярко, Дик! Это твое оружие!» — смеялась Даша, вручая ей точно такую же в прошлом году на день рождения. «Против кого?» — улыбнулась тогда Диана. «Против всей этой серой тоски!» — парировала Даша.
Сегодня серой тоски было через край. Диана взяла тюбик. Рука не дрогнула. Она нанесла помаду тщательно, ярко, почти агрессивно, подчеркнув бледность кожи. Это был не макияж. Это был боевой раскрас. Доспехи. Последний акт в спектакле под названием «Мы еще что-то значим друг для друга». Она посмотрела на себя. Женщина в зеркале глядела на нее вызывающе, с немым вопросом: «Зачем?»
Зачем? Потому что обещала. Потому что нужно было поставить точку. Или многоточие? Потому что в глубине души еще теплилась слабая, глупая искра: «А вдруг?..» Она взяла телефон. Палец привычно нашел имя в контактах. «Даша». Рядом — смешное старое фото: они обе в шапках Деда Мороза, пьяные от шампанского и смеха. Диана нажала вызов.
Гудок. Один. Сухой, механический звук, разрезающий тишину. Два. Он отдавался эхом в ее пустой комнате. Три. Она представила телефон Даши вибрирующим где-то на столе в новом офисе, рядом с модной кружкой и фотографией с рыжей Лерой. Четыре. Сердце снова застучало где-то в горле. Возьми трубку. Возьми трубку. Дай нам шанс. Скажи, что ошиблась. Пять.
— Алло? — Голос Даши прозвучал в трубке. Но это был не ее голос. Хриплый, сонный, натянутый. Без привычной теплоты, без искорки. Как будто ее разбудили среди ночи, а не в разгар рабочего дня. На заднем плане — приглушенный, но отчетливый смех (женский? Знакомый? Леры?), звон бокалов, фоновый гул голосов. Вечеринка? Обед в модном месте? В их старом любимом кафе?
Диана стиснула телефон. Яркая помада казалась карикатурой.
— Ну что, — ее собственный голос прозвучал чужим, хриплым, будто она и правда только проснулась или… проплакала всю ночь. Она не смягчила интонацию, не сделала ее вежливой. Вложила в два слова всю накопившуюся горечь и вызов. — Собираешься… устраивать этот твой «подарочный набор»? Или уже передумала?
Пауза. Затяжная. На фоне — еще один взрыв того же смеха, звонкий и беззаботный. Диана представила, как Даша отходит в сторону, прикрывая трубку рукой, ее лицо напряжено.
— Что… — Голос Даши дрогнул. Словно на миг прорвалось что-то настоящее — растерянность? Стыд? — Я… Я сейчас не могу. Совсем не время. Лера… — Она запнулась. — Лера заболела, температура, а у меня тут просто ад, знаешь ли, дедлайн на работе горит… Я вся на нервах. — Голос снова стал гладким, деловитым, отстраненным. Защитная скорлупа. — Поздравляю, кстати. С днем рождения. Желаю… всего наилучшего.