Я включил верхний свет. Пёс лежал без движения, глаза его на этот раз были закрыты. Я потрогал его - тело просто горело. Подготовив всё необходимое и вымыв руки, я приступил к операции. Несмотря на то, что я более десяти лет не оперировал, руки спокойно и профессионально делали своё дело. Уложился я в сорок минут. Промыл и смазал мелкие порезы и раны, вправил один сустав, наложил две шины на задние лапы и сделал тугую повязку-бандаж, поддерживающую ушибленный живот. За всё это время пёс ни разу не подал голос, а ему ведь было больно, ещё как больно, когда я вправлял ему сустав. Он терпел, так и не открыв глаз все сорок минут. И лишь, когда я закончил, черные, словно маслины, зрачки уставились на меня. Я на мгновение замер от увиденного - в уголках его глаз блестели слёзы.
Я принёс ему воды и немного гречневой каши, остатки от обеда. Он с трудом приподнял голову и полакал воды, к каше пёс даже не притронулся. Так и оставив его на столе, переносить просто не было сил, я умылся холодной водой из-под крана. Но это не помогло, глаза слипались. Я кое-как добрался до кровати и лёг. Но как только голова коснулась подушки, сон улетучился, мгновенно исчез, как будто и не было сумасшедшего желания спать. После тщетных попыток заснуть я оставил это бесполезное занятие и, закинув руки за голову, уставился в потолок. Прислушался. Из кухни доносилось громкое сопение. «Спит бедолага, - произнёс я про себя. Сон - это хороший признак».
Собаки за окном не унимались, лаяли беспрестанно. Грета всё также тоскливо выла. Я услышал, как сонным и злым голосом на неё рявкнул сосед - Лёха Логвинов, не особо далёкий человек с большим пивным пузом. Но овчарка не унималась. Послышалась какая-то возня. Ночью, в такой тишине всё ведь отчетливо слышно. Вой Греты сменился визгом и сразу же поскуливанием, но через мгновение и эти звуки стихли. Похоже, сосед после пары пинков, как он это делал довольно часто, закрыл собаку в будке.
Я же всё лежал без сна, думая о псе, которого подобрал на дороге. Мысли текли медленно и лениво. Глаза мои привыкли к темноте и очертания знакомых днём предметов обрели сейчас причудливые формы. «Есть в нём что-то такое, - размышлял я, - что-то совсем не собачье. И как боль он переносит, и как понимает всё. И глаза чёрные-чёрные. Глупости, - прервал я сам себя. Собака, как собака, ну чуть умнее других». И, когда тьму ночи, начал разбивать осенний рассвет, я наконец-то уснул.
Мне приснился сон: Я сижу в гостях у своего старинного друга, Антона Мохова, и как всегда мы рубимся в шахматы. Я играю белыми и проигрываю. Сдаю свои линии защиты одну за другой. Тщетно пытаюсь найти выход из сложившийся ситуации, но не нахожу его. Тупик. Вижу, с каким злорадством мой друг потирает ладони в предвкушении победы. Вот я отдал слона, следом пешку. Похоже, что победа и правда, за ним! Вдруг чувствую, не вижу, а именно чувствую, что в комнате мы не одни. Поворачиваю голову и вижу пса. Того самого, что я подобрал на дороге. На нем нет никаких бинтов и шин, он целый и невредимый сидит возле моей левой ноги и смотрит на меня. Прямо мне в глаза. И то, что я вижу в этих глазах, меня пугает. В них застыла какая-то вселенская мудрость. А за тем в моей голове раздаётся голос, лишённый каких-либо эмоций. Просто голос, который говорит мне:
- Ладью на Н4.
Я в начале не понимаю, но голос повторяет:
- Сходи ладьёй на Н4.
Я механически выполняю не в силах противиться. Антон незамедлительно отвечает, разочарованно глядя на меня. Я только что отдал вторую ладью без боя. Вновь голос в моей голове:
- Теперь пешку на С5.
До меня вдруг доходит, что со мной разговаривает пёс. Но как? Опять повторение:
- Пешку на С5.
Я делаю, как велит мне голос в голове, а на самом деле пёс - двигаю пешку. Мохов в ответ прорывается слоном к моему королю, и я вижу, что с губ друга уже готовы сорваться победные слова: «Шах и мат».
Третья команда:
- Конь на Д7.
Я автоматически хожу конём, даже не вглядываясь в положение фигур на доске, слишком уж я поражён происходящим. Тут поднимаю глаза и вижу, как вытягивается лицо Антона. Опускаю уже осмысленный взгляд на поле и вижу, что я выиграл. В голове вновь раздаётся голос:
- Шах и мат.
Но вслух произношу их не я, а Антон.
- Шах и мат - бесцветным и тихим, тихим голосом.
Я выиграл. Закрываю глаза и откидываюсь на спинку кресла. Выиграл не я - пёс. Слышу какой-то шорох рядом с собой. Открываю глаза и вижу удаляющуюся собаку. «Мавр сделал своё дело, мавр может уходить» - вспоминаю я очень кстати крылатую фразу. За тем поворачиваюсь к другу и вижу его насупленную физиономию, и стольник в протянутой руке. Меня начинает распирать от смеха, и я не сдерживаюсь - начинаю хохотать. Всё сильнее и сильнее и… просыпаюсь.