Не в силах физически, да и морально что-либо ответить, Кусат продолжал безмолвно лежать в окружении десятков порубленных им тел, кровь которых, обагрив холодную землю, уже остыла. Капитану, ничего не оставалось – как только наблюдать, как группа кромешников, уносит двух самых важных женщин в его жизни. А мысли о самом ужасающем провале в его карьере капитана стражи затмевали невыносимую боль от ран, во всем теле.
***
Проделав приличный путь, отряд добрался до лагеря, который находился у подножья высокой горы, окруженный массивными стенами из толстых стволов деревьев.
Пленниц, развязав, кинули в большую клетку, находящуюся в юго-западной части лагеря.
– Чего ты добиваешься?! – с трепетом, но гордо спросила Акисана.
– Того же, чего и ранее. Я лишь жажду зрелища, моя госпожа. Видишь ли, какое-то время, я был одним из достаточно востребованных актеров в империи и за ее пределами. Но играя изо дня в день одни и те же роли, в бесчисленных пьесах, я осознал важность жизненных ценностей и расстановки приоритетов. Ты не развиваешься, оставаясь на том же уровне, практикуя то, в чем тебе нет равных. И по сему, я лично порубил всю свою труппу. Но фортуна была ко мне милостива, и мне повстречался ОН - единственный, кто увидел мой потенциал, не сбежал в ужасе, как иные. Он зажег для меня луч надежды, дав мне возможность развиваться дальше так, как я этого хочу, не сдерживая меня рамками сценария. Не скажу, что жизнь стала более разнообразной, но и не более скучной. Я уверен, что сегодняшнее представление, порадует меня отличным сюжетом и великолепной кульминацией, – ответил Реруд, находясь, словно в трансе, от чего получал видимо невообразимое удовольствия, не переставая гладить себя клинками по телу.
– Ты всего лишь больное ничтожество, позабывшее о рамках приличия, отринувшее человечность! Как ты смеешь, вести себя так неподобающе, и говорить столь мерзкие вещи в присутствии Ее Достопочтенности!? – выкрикнула, не выдержав напыщенного тона Реруда, служанка принцессы.
Остановившись и опустив уголки своих губ на столько, насколько возможно, Реруд, впился лицом в прутья решетки, после чего широко улыбнулся и произнес:
– Великолепно, в этом ноктюрне даже декорации поют! Я чувствовал! Если даже такая тихая пташка имеет реплики в этой сцене, это будет тем еще зрелищем. О да, оно обреченно на успех! Подстать великим, разумеется! Что ж, засим, я откланиваюсь. Отлучусь ненадолго, но вскоре вернусь. Дабы предоставить вам возможность, лицезреть того, кто выдал мне золотой билет! И даже не думайте использовать магию внутри этой орихалковой клетки! Я уверен вы прекрасно знаете, что будет, если ослушаетесь моего совета.
Сделав глубокий реверанс, и ехидно посмеиваясь, Реруд отправился вглубь горы, в находящуюся там просторную, освещаемую светом магических фонарей пещеру, скрытую от посторонних глаз двойным частоколом из внушительных стволов деревьев. Через каждые десять шагов в заборе находился красивый тотемный столб с великолепной резьбой. Между центральными, самыми большими столбами, в изгороди располагалась массивная дверь отделанная золотом, с изображением красивой птицы на наружной стороне.
– Тук-тук! Маэстро! Я вернулся,– толкнув дверь, Реруд вошел в пещеру.
***
Пол пещеры был застлан множеством нарядных и, видимо, дорогих ковров, ходить по которым босиком было сущим удовольствием. На коврах в беспорядке располагалась дорогая мебель, разнообразного назначения. Посередине пещеры, стояла огромная, застланная белоснежным покрывалом, кровать королевских размеров. В дальней части, находился большой трон, вырезанный из мрамора и задрапированный мягкими тканями. На троне, у подножья которого, находилось несколько полуголых девушек с одурманенными взглядами, вальяжно сидел неимоверно толстый мужчина в распахнутом халате.
Это был Бруд – глава пресловутой банды «Хихикающей Горы».
Жирдяй, откусив кусок от массивной жареной ноги какого-то дикого зверя, сок с которой стекал по его руке, на брюхо, ноги и девушек, неожиданно заметил вошедшего гостя и резко воскликнул:
– Наконец-то! Вот и ты, Реруд! Я уже заждался! Как прошел набег? Рассказывай! – Бруд, отхлебнув вина из золотого кубка, с усердием продолжил поедать сочную ногу, с любопытством глядя на своего лучшего подчиненного.