Кембридж, улыбаясь, произнес спокойное и тихое:
— Маруся, детка, я здесь по личным делам. Но безумно рад встретить тебя на своем пути…
Прекрасно догадываясь, что сейчас вбивает огромный кол в мое сердце, ибо радости в моих глазах не наблюдалось. Настроение у Кембриджа было преотличное, что и подтвердила еще одна хищная улыбка на гладеньком как у младенца лице. Я же грустно произнесла очевидное:
— Смотрю, вам нравится здесь, на Терре. Вы прямо-таки светитесь от положительных эмоций.
— К чему грустить? Я вижу самую красивую девушку во всей Галактике, рядом с собой. Ты, детка, для меня как знак свыше. Мечты начинают сбываться. Разве это не повод для радости? — отозвался Кембридж.
— Вы как всегда галантны, дорогой доктор, — усмехнулась я. И вздрогнула. Где-то позади нас зазвучала музыка. Сначала негромко, едва слышно. Но спустя пару мгновений звуки усилились.
— О, дорогая, скоро откроют танцпол. Можно я приглашу вас на танец?
Для отказа я не нашла повода и молча вложила руку в протянутую ко мне ладонь Кембриджа.
Он вывел меня на середину зала и положил ладони на талию. Прикосновения Корлауза мне не нравились, тем более, от слишком близкого контакта, который позволял себе доктор, меня тошнило. А соблюдать дистанцию «старикашка» не собирался. Но я все же решила вытерпеть, напоминая себе, что скоро, совсем скоро меня здесь не будет. Кембридж изловчился и чмокнул меня в висок. Подобное стало для меня полной неожиданностью, и я произнесла с насмешкой, отстраняясь:
— Где вы нахватались такой пошлости, дорогой доктор Кембридж? — бешенство читалось в моих глазах, но я сдерживалась.
— О, эти движения я почерпнул из одного из старинных танцев ириков, — усмехнулся он, прекрасно зная, что врет мне в глаза, — там очень затейливые… движения и разные вариации исполнения. Неужели ты не узнаешь этот ритм?
Все традиции ириков и их танцы я знала наизусть. Никаких вариаций в них не было, предсказуемые точные движения. Кембридж врал мне в лицо. Не ясно одно, чего он добивается этой ложью. Верить в то, что просто престарелый доктор решил меня добиваться такими методами, не хотелось. Просто в кошмар всегда вериться с трудом, да и доктор… кем-кем, а дураком не был никогда.
— Дорогой Корлауз, чего вы добиваетесь? — произнесла громко и решительно. Только Кембридж отреагировал странно. Его рука сжалась на моей талии, притягивая еще ближе к тщедушному телу, колючие светлые глаза смотрели в упор, и мне стало не уютно.
— Вы переходите границы дозволенного, — произнесла тихо, стараясь не нервировать явно неуравновешенного дедка. Все же устраивать потасовку в местном ресторане и давать лишние поводы для сенсаций мне не хотелось.
На мои слова Кембридж отреагировал спустя пару мгновений. В момент, когда внутри меня уже поднялась волна истинного возмущения, и дикое желание заорать в голос практически поглотило мой разум.
Он чуть отодвинулся, но продолжил смотреть на меня так же пристально. К счастью, медленная музыка сменилась чем-то зажигательным и громким, и я с удовольствием вернулась на место. С удивлением подмечая, что его взгляд я выдержала с трудом. Что-то в нем было… злое, ядовитое, едва уловимое.
Робот-официант наконец-то добрался и до нас. На нашем столе появились свежие закуски, ярко-алый салат из местного безумно вкусного растения Алукье и бутылка красного вина из местных ягод. Бокал выпитого вина разлился внутри приятным теплом, отчего натягивать улыбку на лицо стало значительно легче. Я улыбалась, ожидая удобного момента, когда появится возможность уйти отсюда под благовидным предлогом, не вызывая недовольства Корлауза Кембриджа. И вдруг заметила темную фигуру в форме военного. Мужчина замер в дальнем углу ресторана. Сливаясь с темнотой. Это, наверное, единственное место, куда не доходил слепящий свет золотистых, инкрустированных камнями поверхностей. Он стоял, напряженно расставив ноги на ширине плеч, без маски на лице и без привычной мне саркастической улыбки. И только взгляд его зеленых глаз ярко мерцал в темноте. Я посмотрела и запнулась на полуслове. Наемник смотрел на мою руку, зажатую в тисках Кембриджа. Наверное, со стороны мы казались парой.