Мы помолчали, а потом Эвери заговорила:
— Что ж, раз ты так говоришь.
— Что случилось с белым забором вокруг дома? — Я встала. — Или с миленькой собачкой? Или с желанием выскочить замуж в колледже! Что бы ни случилось с тем, что мужчина держит в своих гребаных штанах!
— Аминь, сестра, — пробормотала под нос проходившая мимо женщина.
— Спасибо! — крикнула я ей и снова повернулась к Эвери. — Серьезно, что случилось с мечтой?
— Мечтой? — повторила девушка со смущенным взглядом.
— Мечта! — Она серьезно не понимает? — Поступить в колледж, найти любовь всей своей жизни, встречаться, выйти замуж, нарожать детей, сражаться со счетами и ходить в походы, потому что не можешь себе позволить поехать в отпуск! Что, черт побери, творится с обществом? Я просто хочу есть хот-доги со своим будущим мужем и смотреть Нетфликс!
— Не думаю, что походы с палатками очень мне подходят. Я не такой мечтатель, а насчет хот-догов?
Эвери похлопала меня по колену.
Я оттолкнула ее ладонь.
— Суть в том, что так или иначе, мужчины, похоже, решили, что нет ничего плохого совать свой хер куда захотят и не переживать о последствиях. И мне это уже осточертело! Я устала с кем-то встречаться, влюбляться в него, а потом оставаться брошенной, потому что я становлюсь проблемой! — Я пнула камушек носком туфли. — Я НОРМАЛЬНАЯ, Эвери!
Она вздрогнула.
— Я имела в виду вообще. Сейчас я злая, поэтому ты не можешь мне этим возразить.
Она с минуту смотрела на меня, а потом коротко кивнула:
— Справедливо.
— Он заплатит. — Я подняла руку в воздух. — И я даже знаю, как это провернуть. Он считает, что сыпь на лице, похожая на герпес, это плохо? Что ж, когда я с ним покончу, он не забудет имя Остин Роджерс!
— Так держать! — Эвери встала и дала мне «пять». — Только не убивай его.
— Ха, ему так не повезет.
Глава 4
ТЭТЧ
Лицо горело, а весь офис все еще гудел по поводу моего награждения. Уже разлетелись новости о больших гонках, в которых я якобы собирался участвовать вместе с Троем и мэром, а, значит, мне предстояло каким-то образом научиться ездить на велосипеде или просто потянуть мышцу, любую, и откланяться.
Что на деле сыграет злую шутку, потому что я был успешным хирургом и типа постоянно тренировался на велосипеде. Удивительно, правда? По крайней мере, именно это продолжали без конца повторять медсестры, когда я покинул безопасность кабинета. Не имело значения, что Трой тренировался в гонках последние пятнадцать лет. Трой не был известен как Мистер Секс-Бомба компании. И да поможет мне Бог, если еще хотя бы одна медсестра спросит, могу ли я сам себя штопать, как они видели в «Анатомии Страсти». Я с ума сойду.
Рот до сих пор был опухшим. Единственный «Бенадрил» в офисе оказался в жидкой форме, и я заглотил половину бутылки. Аллергическая реакция оказалась такой сильной, что если бы я не сделал этого, то попал бы в больницу.
Я смог завалиться на диван в своем кабинете, прежде чем впечатался лицом в дверь. Мои сны наполнила одна девушка, только на вкус она была как «Бенадрил», а когда я сказал ей, что мне жаль, она велела мне сдохнуть.
А потом начала орать на меня на китайском.
Следующим я увидел, как ем жареный рис с курицей и заказываю дополнительный соевый соус, а потом начал кричать себе: «Не ешь это! Не ешь это! Ты умрешь!»
И вот тогда меня осенило. Она знала о моей аллергии.
Я резко очнулся.
Как и о моем неумении ездить на велосипеде.
И иррациональном страхе перед лягушками после того, как на меня в семь лет прыгнула одна.
— Святое дерьмо! — я впечатал кулак в кожаную спинку дивана. Мой кабинет наполняли потоки света послеполуденного солнца. — Она пыталась меня убить!
Когда я вновь был способен сформулировать более-менее связанное предложение, не используя все известные мне ругательства, я позвонил Лукасу.
Но сукин сын не отвечал.
Разумеется, он не ответит! Потому что наверняка уже поговорил с Эвери, а та передала все имевшееся на меня дерьмо Остин.
Нахлынуло чувство страха. Это же, как надо было напиться, чтобы выдать все мои секреты, по крайней мере, которые он знал?! Ублюдок предал дружбу — никаких сомнений!
— Покойник, — сказал я сам себе. — Он – покойник.
В дверь постучали.
Я потер глаза.
— Да?
Дверь распахнулась, явив виновника собственной персоной. Лукас поморщился, когда взглянул на мое лицо, и ткнул пальцем:
— Это сыпь?
Я спешно поискал в зоне досягаемости какой-нибудь тяжелый или острый предмет, чтобы запустить ему в голову, но безуспешно.
— Нет, — прошипел я, голос сочился сарказмом. — Взрослые прыщи.
— Я слышал, дети в наши дни пользуются «Проактивом». Может помочь, — произнес он с усмешкой, прежде чем присесть, как можно дальше на диван.
— Я собираюсь тебя убить, — весело сообщил ему. — Когда не буду под кайфом от «Бенадрила» и смогу не ссать мимо унитаза.
Лукас в отвращении скривился.
— Ты здесь, чтобы извиниться за помощь Остин в совершении убийства?
Его виноватый вид говорил обо всем.
— Это аллергия на сою. Не похоже, чтобы ты обсасывал соевый боб!
— Нет! — Я встал. — Не нужно защищаться! Я почти умер! И кто, черт побери, обсасывает соевые бобы?
— Люди, которые любят сою? — Лукас пожал плечами. — Откуда мне знать, черт побери? И что ты подразумевал под «почти умер»?
Я глубоко вдохнул и объяснил.
— Она поцеловала меня...
— Она тебя поцеловала?
Я поднял руку.
— Притормози. Она меня поцеловала, и после этого губы и горло начало печь.
— Мать мою, — пробормотал Лукас. — Поцелуй смерти. — Он вздрогнул. — Приобретает совершенно новый смысл, да?
Желание стукнуть его было сильным. Кулак сжался.
Он посмотрел на мою руку, потом на меня.
— Руки хирурга. У тебя руки хирурга, Тэтч. Ты же не хочешь ударить меня, и потом стать неработоспособным. Кроме того, что будут без тебя делать все эти прекрасные груди? — Он встал. — Они останутся плоскими, и мир прекратит свое существование. — Он издал звук взрыва и хаотично замахал руками.
— Нет, — я покачал головой. — Только... — я откинулся назад, все еще чувствуя головокружение от «Бенадрила». — Сиськи выживут. Однако так можно и спятить. Мне нужно работать, чтобы оставаться в здравом уме.
Неприятно.
Я ненавидел признавать слабость. А это была одна из них. Я – безумный трудоголик. Да, я любил свою работу, но она была больше, чем просто работа. Мне казалось, что я должен проявить себя перед отцом. Перед мужчиной, который грозил отречься от меня за посвящение себя пластической хирургии. Я рвал задницу на работе ради цели. И это были не деньги.