Случались дни, когда, насытившись страстью, они просто разговаривали обо всём на свете, держась за руки, и глядя друг на друга. Им было хорошо вместе, вдвоём. Настолько хорошо, что не хотелось расставаться ни на минуту. Докки знала, что стала причиной разлада в семье Протасовых. Владимир не скрывал от неё переживаний из-за разрыва с отцом, из-за слёз матери. Докки порой корила себя за желание привязать его к себе и не делить ни с кем, но отказаться от него она не могла.
***
Владимир лежал на диване, положив голову на её колени. Докки откинула волосы с его лба и ласково гладила по голове.
- Мальчик мой, отчего ты печален сегодня? Что-нибудь дурное случилось? - обеспокоенно спросила Докки.
Владимир перехватил её руку и поднёс к губам, потом резко сел и развернулся к ней всем корпусом.
- Докки, положение в Царстве Польском прескверное, мятеж всё большую территорию охватывает. Русские гарнизоны несут большие потери. Мы скоро выступаем в поход.
- Когда, Володя? – брови её взметнулись вверх, глаза испуганно округлились.
- На следующей неделе, любимая.
- Володя, а как же я? Я не смогу теперь без тебя, - её прекрасные глаза наполнились слезами, а губы задрожали.
- Докки, милая моя, не плачь, не рви мне сердце, - он притянул её к себе и поцеловал в солёную от слёз щеку.
- Володя … Володя … Володя, - рыдала Докки, уткнувшись в его плечо.
- Полно, милая, успокойся. Дай мне промокнуть твои слезинки. Любимая, я обязательно вернусь к тебе, и всё будет у нас по-прежнему. Надобно потерпеть немного.
Докки смотрела на него так, что у него переворачивалось всё внутри от безумного желания никогда не выпускать её из своих объятий.
***
Минула седмица. Последние дни перед выступлением полка в поход были тягостными. Докки казалось, что она постарела на несколько лет, такая невероятная усталость навалилась на неё. Узнав о скором отъезде Владимира, она совсем лишилась сна. Не помогали ни ромашковый чай, ни валериановые капли, а принимать лауданум она боялась. Душа была измотана ожиданием расставания. Лёжа без сна, она думала о том, как жестока к ней судьба. Дав вкусить кратковременного счастья, она тут же безжалостно отобрала его. Докки понимала, что чувство Владимира не выдержит испытания долгой разлукой. Он молод, горяч и, без сомнения, увлечётся кем-то другим. Молодость тянется к молодости – это закон жизни. А у Докки было мало, до обидного мало времени. Женский век короток, через год ей исполнится тридцать. И если сейчас она ещё достаточно привлекательна, то через год её красота померкнет окончательно, и Владимиру она станет не интересна. И этот год, этот последний год, судьба отняла у них! А ведь Докки только-только начала ощущать полноту жизни. Сейчас она понимала, что прежде и не жила вовсе, а словно дремала. Владимир разбудил её, позволив снова почувствовать себя юной, прекрасной и желанной. Он заставил её забыть об уходящей молодости. И что теперь? Теперь она просто зачахнет без лучей, исходящих от её солнца, от её Володи, так щедро одаривающего её своим теплом.
Докки в последнее время совсем не интересовалась политикой, поэтому известие о столь масштабном восстании в Польше застало её врасплох. Она расспросила Мишеля о мятеже и пришла в ужас от того, что и муж, и Володя едут на самую настоящую войну. Теперь мысли Докки занимала не собственная несчастная судьба, а опасность, которая грозила Мишелю и её любимому мальчику. Страдать из-за того, что Володя перестанет любить её, казалось такой глупостью, в сравнении с тем, что она могла потерять его навсегда! Только бы был жив, только бы вернулся!
Прощание с Владимиром было невыносимо болезненным. Докки не могла насмотреться на него, стараясь сохранить любимый образ в памяти. Всё её существо трепетало и таяло в его объятьях, растворяясь в его страсти и нежности. Чем ближе была минута расставания, тем тяжелее делалось на душе и, не выдержав, Докки снова безудержно разрыдалась. Владимир обещал часто писать ей, осыпал поцелуями её лицо, гладил по волосам, но никак не мог успокоить. Докки прощалась с ним навсегда, оплакивая свою любовь.
Когда она вернулась домой с опухшими от слёз глазами, Мишель ждал её в гостиной. Он не спрашивал её ни о чём, ему всё было понятно без слов. Мишель подошёл и взял жену за руку.