Для назначения меня на эту вакансию требовалась канцелярская процедура, которая обычным порядком заняла бы дня три, но тут ее обделали в несколько часов: по докладе начальнику эскадры его штаб должен был запросить штаб Наместника не встречается ли препятствий к моему назначению; штаб наместника, по докладе его высокопревосходительству, должен был ответить, и в случае благоприятного ответа, доложенного начальнику эскадры, этот последний мог отдать приказ о временном моем назначении, которое получало формальную санкцию после утверждения его приказом самого Наместника.
Дело оборудовали блестяще. Я сам служил за рассыльного и носил бумаги из одного учреждения в другое.
- Нy, братец, теперь дело в шляпе! - говорил старый товарищ, y которого я поселился, - вечером выйдет приказ по эскадре, a o приказе Наместника не заботься, он в эти мелкие перемещения не входит. Это предоставлено Вильгельмy Карловичу, a он ответил - 'препятствий нет'. Поднесем 'самому' корректуру подтвердительного приказа - пометка зеленым карандашом - и кончено!
- 'Спасибо, дорогой! Сердечное спасибо! За обедом ставлю Мумм, а теперь пойду повидать Б. Может быть, сдача денежной суммы…'
- 'Так я позову к обеду кого-нибудь из наших?'- вскричал он мне вслед.
- 'Зови! Зови! Спрыснем!'
Я нашел Б. в запасных комнатах морского собрания, лежащего в постели, в сильном жару (Лейтенант Б. был эвакуирован, но доехал только до Харбина, где скончался…) Одно, что он твердо помнил, это отсутствие на его руках каких-либо денежных сумм.
- 'Только что начали кампанию, а потому денег никаких. Снабжение, припасы… там должно быть… в книгах… Вы найдете…'- он, видимо усиливался вспомнить, привести в порядок мысли, лихорадочно теснившиеся в голове, но его жена, бывшая тут же, исполняя роль сестры милосердия, так красноречиво взглянула на меня, что я заторопился покончить деловые разговоры, пожелать доброго здоровья и уйти.
Дома - 'чертог сиял'. Хозяин, выражаясь эскадренным жаргоном, 'лопнул от важности' и устроил обед gа1а.
- Идет 'Амур'! Место 'Амуру'!
- 'Господа! Решительно прошу к закуске! - провозглашал хозяин. - Институтки вы, что ли? Лобызаться, когда на столе свежая икра и водка!'
Вышла формальная пирушка.
- 'Haдо откровенно сознаться, по совести, транспорт твой не очень важное кушанье! '- басил один из гостей. Наше, российское, а значит, неудачное! Ну, a все-таки: хоть щей горшок, да сам большой! Ха-ха-ха!'
Под шум общего разговора я рассказал хозяину дома результаты моего визита к Б.
- 'Hу, и слава Богу! Главное деньги, a с отчетностями по материалам кто станет разбираться? Да, и куда его, отчёт-то? Японцам в руки?Или сразу рыбам на корм?' - вино, видимо, несколько развязало ему язык, и он вдруг заговорил торопливым шепотом, наклонившись к моему уху. - 'Главное: принимай скорее! Завтра же! Подавай рапорт, что принял на законном основании и вступил в командование! Проскочило - пользуйся! Сменять уж труднее! Ну?… Понял?'
После полубессонных предыдущих ночей на аварийном корабле я спал, как убитый, когда почувствовал, что кто-то толкает меня в плечо, и услышал настойчиво повторяемое: 'Ваше высокородие! A! Ваше высокоблагородие!'
- 'Что такое?…'
'Так что Вас требуют к телефону из штаба и очень экстренно!'
Требовали меня не зря! В 8 ч. утра командующий флотом Тихого океана, вице-адмирал Макаров, прибыл в Порт-Артур и до принятия дел эскадры от в.-ад. Старка, находившегося на 'Петропавловске', поднял свой флаг на 'Аскольде'.
Взглядывая на этот флаг, многие из команды снимали фуражки и крестились. Цaрило какое-то приподнятое, праздничное настроение.
Кессон для 'Ретвизана' был закончен постройкой yже несколько дней тому назад, но при подводке его на место оказалось, что он плохо рассчитан, не вполне закрывает пробоину или вернее - ее ответвления, и несмотря на работу мощных турбин землесосов, вода в броненосце не убывает.
Приходилось при посредстве водолазов разыскать эти щели и, хотя временно, прикрыть их надежными пластырями. Как раз в день приезда вновь назначенного командующего удалось выполнить эту работу. Броненосец всплыл и на буксире портовых пароходов был введен в Западный бассейн, где его поставили на бочки под носом 'Ангары', к северу от нее.
- 'Хорошая примета!' - говорили в кают-компании.
- 'Ишь, ты! Приехал - сейчас и распорядился! Не шутки шутить! Он, брат, сделает!' - толковали на баке.
Первое время адмирал, конечно, с утра до ночи был занят приемом дел, ознакомлением с местными условиями и обстановкой, совещаниями с начальствующими лицами и т.п. Все же, выбирая относительно свободные минуты, он заезжал то на тот, то на другой корабль.