Лок-Айленд выглядел умеренно мятежным, и Мерлин решил, что он был не единственным, кто так думал.
- В поддержку Брайана, ваше величество, - сказал Уэйв-Тандер, - не забывайте, кто пытался вас убить. - Кэйлеб посмотрел на него, и мастер шпионажа пожал плечами. - Он пытался это сделать до того, как вы с вашим отцом полностью уничтожили его флот; теперь, когда у него его больше нет, должен быть еще больший крен в сторону рассмотрения... нетрадиционных мер. Если мы дадим ему достаточно времени, он, скорее всего, попробует это снова.
- Тогда это просто будет зависеть от тебя и стражи, - на этот раз Кэйлеб взглянул на Мерлина, - чтобы убедиться, что он снова потерпит неудачу, Бинжэймин.
- Возможно, это не так просто, как нам всем хотелось бы, ваше величество. На самом деле, это часть того, что я хочу обсудить с вами позже, - сказал архиепископ Мейкел, и все взгляды обратились к нему. - Раньше Нарман был вынужден нанимать наемников, профессиональных убийц, если хотел убить вас или вашего отца, - продолжил архиепископ. - Сегодня, увы, в Чарисе гораздо больше потенциальных убийц, чем когда-либо прежде. Действительно, защита вас от попыток Нармана убить вас может быть наименьшей из забот стражи. - И это, подумал Мерлин, - вероятно, преуменьшение. К несчастью. Большинство подданных Кэйлеба решительно поддержали своего молодого короля и его нового архиепископа в их противостоянии Церкви Ожидания Господнего. Они точно знали, что Церковь - или, по крайней мере, "храмовая четверка", которая фактически вырабатывала политику Церкви и манипулировала ею, - намеревалась сделать с их королевством и их семьями, когда они решили раз и навсегда сломить королевство Чарис, превратив его в пустошь с убитыми людьми и сожженными городами. Они поддержали язвительное обвинение, которое Майкел направил великому викарию Эрику от их коллективного имени, поскольку они провели четкое различие между Самим Богом и коррумпированными, продажными людьми, которые контролировали Церковь.
Но если так считало большинство чарисийцев, то значительное меньшинство - нет, и почти четверть духовенства королевства были возмущены и разгневаны "нечестивым" вызовом Кэйлеба "законной, данной Богом власти Церкви". Было бы неплохо, если бы Мерлин смог убедить себя, что все те люди, которые не одобряли раскол, были такими же продажными и расчетливыми, как и сама храмовая четверка. К сожалению, подавляющее большинство из них таковыми не являлись. Их ужас при мысли о расколе внутри Церкви Божьей был совершенно искренним, а их возмущение правителем, который осмелился поднять руку против воли Божьей, проистекало из глубоко укоренившейся, абсолютно честной веры в учение Церкви Ожидания Господнего. Многие - большинство - из них считали своим священным долгом противостоять любыми доступными им средствами мерзостям, которые король Кэйлеб и архиепископ Мейкел пытались навязать королевству.
Впервые на памяти живущих существовала реальная, значительная внутренняя угроза жизни короля Чариса, и выражение сожаления на лице Стейнейра показало, что архиепископ точно понимал почему.
- Я знаю, Мейкел, - сказал Кэйлеб, - знаю. Но мы не можем отменить то, что уже сделали, и даже если бы я думал, что это было то, чего хотел Бог, мы не смогли бы свернуть с пути, который начали. Что не означает, - он оглянулся на Уэйв-Тандера, - что я хочу каких-либо массовых арестов. Мне никогда не нравился железный каблук, и я не смогу убедить людей, которые ненавидят и боятся того, что, по их мнению, я делаю, в том, что они ошибаются в отношении моей политики или ее причин, если сразу начну пытаться подавить каждый голос несогласия.
- Я никогда не предполагал, что мы должны это делать, ваше высочество. Я только...
- Его величество прав, милорд, - тихо сказал Стейнейр, и Уэйв-Тандер посмотрел на него.
- Это вопрос совести, отношений между каждой отдельной человеческой душой и Богом, который лежит в основе враждебности храмовой четверки по отношению к нам, - продолжил архиепископ тем же твердым, тихим голосом. - Тринейр и Клинтан, каждый по своим причинам, полны решимости сохранить полный контроль Матери-Церкви над мыслями, убеждениями и действиями всех Божьих детей. Они сочли нужным облачить свои амбиции в прекрасные одежды веры и заботы о спасении душ, притвориться, что ими движет только священнический долг, а не непристойное богатство и декадентская жизнь, которую они ведут, когда на самом деле их собственное высокомерие и коррупция превратили саму Мать-Церковь в орудие угнетения и жадности.