Потом статуя зашевелилась. Её голова повернулась к ним, а глазные днища загорелись мрачноватым светом.
– Осторожно! – крикнула она, мгновенно вытаскивая меч.
– Стой! – крикнула ей Винн.
Евангелина пораженно смотрела, как старая магесса соскользнула с лошади и направилась к статуе. Рис спрыгнул и попытался задержать ее, но она просто отмахнулась от него и продолжила идти.
– Старая магесса возвращалась слишком долго, – пожаловалась статуя. Её голос был скрипучим и раздавался эхом, словно скрежет камней.
– Я же предлагала пойти со мной, разве нет?
– И позволить существу внутри сбежать? Ни за что, – она указала на кучку горящих трупов. – Я занялась уборкой. Как прислуга. Какое удовольствие, я снова выполняю скучные поручения мага.
Винн слегка усмехнулась, и потом посмотрела на остальных, заметив их изумленные взгляды.
– Этой Шейла, – показала она на статую. – Она была со мной, когда я сюда прибыла. Я надеялась, что Фарамонд сможет помочь ей… ею состоянию.
– Теперь это вряд ли, – сказало оно с досадой.
– Мне действительно жаль, Шейла.
– Это… голем? – спросила Адриан.
– Ты говоришь «она»? – спросил Рис. – Она не похожа на женщину.
Статуя, казалось, была возмущена.
– Совершенно определенно, я не женщина.
Винн вздохнула.
– Она голем, да. Шейла была с нами, когда мы боролись с порождениями тьмы в Ферелдене. Мы обнаружили, что в ней была давно заключена душа гномки-воительницы, и с тех пор, она пытается вернуть свое существование, – она с сочувствием похлопала по огромной руке статуи. – Пока что нам не очень везет.
Существо, казалась, не было тронуто.
– Преимущества тела из плоти в лучшем случае сомнительны.
Евангелина слезла с лошади, не спуская глаз с голема. Она слышала о таких существах – конструкциях, созданных древними гномами, искусством, давно забытым. Големы не старели, а потому их можно было найти и по сей день, хотя, насколько она понимала, большинство из них были безумны. И она точно не слышала ни об одном разговаривающем големе. Это было подозрительно, тем более что Винн не упомянула о ней раньше.
– Она ручная?
Голем повернулась и прямо посмотрела не нее, в глазах статуи вспыхнуло раздражение.
– Может быть, заносчивая храмовница захочет, чтобы её превратили в мягкую массу, чтобы она сама узнала ответ?
– В этом нет необходимости Шейла, – сказала Винн. Она повернулась и изучающе посмотрела на двери крепости, внимательно прищурив глаза. Евангелине они казались цельными. Если они были закрыты, на то, чтобы войти, им понадобится немало времени. – Чувствуешь что-нибудь, Рис?
Рис закрыл глаза.
– Внутри совершенно определенно есть демон. Возможно, не один. Завеса здесь тоньше даже чем в Белой Башне.
Она кивнула.
– Хотите подождать здесь, Сэр Евангелина?
– Лучше я останусь рядом с вами.
– Как хотите.
Она ожидающе посмотрела на голема. Шейла вздохнула, и быстро зашагала к дверям вверх по лестнице; тяжелые шаги голема отдавались по двору гулким эхом. Не обращая внимание на ручки дверей, она просунула свои толстые пальцы сквозь дерево. Дверь отозвалась мучительным стоном, когда железные крепления изогнулись. Наконец, с тяжким усилием голем вырвала двери из петель, и огромные куски дерева и металла разлетелись по двору.
Евангелина отскочила с пути одного из обломков, который едва в неё не попал.
– С ума сошла? – крикнула она.
Голем посмотрела назад и пожала плечами.
– Оно шустрое.
По крайней мере, никто не пострадал. Другие, казалось, были менее возмущены, чем Евангелина, и более заинтересованы в теперь уже пустом дверном проеме внутрь башни. Винн смело вошла внутрь, и остальные быстро последовали за ней. Евангелине не оставалось другого выбора, кроме как поступить так же.
Внутри было темно и холодно – холоднее, чем вообще было положено, даже в каменном здании. Вдобавок ко всему, тот ничтожный свет, что проникал сквозь проход, показывал страшную картину – вся комната была забрызгана высохшей кровью и останками. Все это покрывало пол, было размазано по стенам… стоял густой и заплесневелый запах. Тел не было, но она слышала, как кто-то двигается там, далеко в темноте. Большие, волочащиеся по земле существа. В её воображении возникло слишком много образов.
Винн ударила посохом по полу; он засиял, сопровождаясь эхом раздавшегося звона. Тени словно отпрыгнули от света, открывая взору огромную винтовую лестницу и проходы, ведущие вверх и вниз, но Евангелине это не принесло ни малейшего облегчения. Она чувствовала себя незваным гостем.
По её коже холодной змейкой проскользнуло плохое предчувствие.
– На стене есть надписи, – приглушенно сказала Адриан.
Прямо возле дверей были слова, намазанные кровью. Большая часть этих слов была невразумительной тарабарщиной, но одно предложение было четким: «МЫ ХОТИМ ВЫБРАТЬСЯ».
Евангелина озадаченно нахмурилась.
– Двери были заперты изнутри, разве нет? Если они хотели выбраться, они не могли… уйти?
Она мгновенно пожалела о том, что говорила слишком громко – её голос отозвался эхом по залу, и она постаралась не думать о том, кто были эти «они».
Снова одержимые трупы, или что-то хуже?
– Они не были заперты, – хрипло промолвила Шейла, – они были запечатаны.
– Как?
– Его догадка не лучше моей.
Рис отошел от надписи, по его лицу было видно, что его тошнит. Евангелина чувствовала то же самое.
– Куда мы пойдем? – спросила она. – Вверх по лестницам?
Винн отрицательно помотала головой.
– Вниз. Адамант встроен в расщелину. В этой части крепости находятся обычные жилые помещения. Лаборатория Фарамонда располагается ниже.
– Вниз, – повторил Рис. Он встряхнулся, будто бы сбрасывая что-то неприятное. – Конечно же, вниз, куда же еще, правда? Когда-нибудь я захочу встретить демона, которому нравится приятное, хорошо освещенное помещение.
– Не сегодня.
– Старая магесса все ещё хочет найти её друга? – спросила Шейла.
– Да, – неуверенно ответила Винн.
Они стояли в темноте, а за дверями мстительно свистел ветер. Больше нечего было сказать. Пора было начинать.
Рис сказал Коулу возвращаться в башню, и в какой-то момент Коул хотел так и сделать. Спрятавшись в тенях, он наблюдал за тем, как их кони выехали за пределы деревни, и думал о словах Риса. Он мог найти свои следы, найти нужную дорогу, и вернуться в эту огромную и страшную башню, совсем один. Это могло быть приключением.
Но потом он почувствовал себя одиноким. Он никогда не думал, что то, что он выйдет в мир, за пределы Башни, окруженный множеством незнакомых людей, будет заставлять его чувствовать себя ещё более невидимым, чем когда-либо. В каком-то смысле, вернуться назад в Башню будет облегчением. Это было знакомое и безопасное место. Но Риса там не будет. Рис может оказаться в опасности и никогда не вернуться. Коул останется навсегда один. Эта мысль заставила его идти вперед.
И он следовал за ними. Несколько дней он держался от них так далеко, насколько мог, опасаясь, что Рис может увидеть его и силой заставит его уйти. Маг постоянно оборачивался на своей лошади, искал кого-то, и каждый раз Коул вздрагивал. Он старался идти в стороне от дороги, в густом кустарнике, настолько, насколько смел. Но потом ему в голову пришла мысль: а что если Рис не может видеть его?
Что если он теперь невидим и для Риса?
Этот страх начал грызть его, словно червячок, пробравшийся глубоко в желудок и свернувшийся там холодным комком. Каждое утро он просыпался, покрытый росой и дрожащий от холода, цепенея в страхе, что Рис и другие уже покинули свой лагерь. Потом с бешено колотящимся сердцем он бежал к ним, пока не находил их спящими. Только тогда он вздыхал с облегчением, даже если часть его отчаянно хотела разбудить Риса. Просто чтобы поговорить с ним. Просто чтобы услышать другой голос.