Иногда, следуя за группой, он шел прямо посреди дороги, надеясь, что Рис обернется и тогда предпримет что-нибудь. Но этого не происходило. Часто они были так далеко впереди, что на расстоянии казались не более чем пятнышком, и каждый раз, когда они исчезали за холмом или склоном, он начинал волноваться. Что если они свернули с дороги, а он не заметил? Что если он потерялся здесь навсегда?
А потом местность поменялась. Земля сначала стала сухой, а потом были только ветер и бурый песок. Такая пустота была странной – словно все в мире внезапно умерло и высохло. Ветер был похож на одинокий вой, который говорил о боли и одиночестве с такой грустью, что тронул сердце Коула. Он и представить себе не мог, что такое место могло существовать, или что кто-нибудь по доброй воле отправится туда.
Единственным плюсом было то, что Риса и остальных теперь было лучше видно. Лошади шли медленнее, и хоть он и не мог видеть их сквозь вихри песка, они оставляли след. Они не оставались надолго – ветер заметал их, но этого было достаточно.
А ещё там были существа. Черные существа, которые таились по углам. Коул не мог их разглядеть, да и не хотел. Но он боялся, что они могут увидеть его. Та первая ночь была ужасной, он провел ее, дрожа от холода в скалистой ледяной расщелине. Тьма была такой всепоглощающей, что казалось, она уничтожит его.
И хуже того, была ещё музыка. Он не знал, что это за музыка, но казалось, она шла издалека, очень издалека. Она звала его, но это было неприятно – она была такой назойливой, что его сердце билось учащеннее, а кровь кипела. Те черные существа, что прятались в темноте, слушали ее. Он не знал, откуда он знал это, но он их чувствовал – как они тянули свои шеи, поднимали свои когтистые лапы навстречу этому зову.
Он спрятал голову меж коленей и закрыл уши руками. Когда раздались другие звуки, звуки магии и битвы, он испугался. Он слышал, как где-то далеко Рис вскрикнул от боли, но Коул остался на месте. Он чувствовал себя трусом. Тьма, которая простиралась за его убежищем, была слишком пугающей. Эти существа были повсюду. Если бы тогда у него была возможность убежать обратно в Башню, он бы так и сделал.
Потом в какой-то момент его одолела усталость. Но он не спал. Его мучили какие-то странные страшные сны. Воспоминания всколыхнулись в нем, словно вскрылись старые раны и оттуда шел гной. Он видел лица, но не знал, почему они пугали его. Он прятался, но не меж двух камней… это было где-то еще, в каком-то темном и маленьком месте, которое осталось в далеком прошлом. Он хотел только выбраться оттуда. И бежать.
А потом он проснулся. Та музыка тоненькой полосой влилась глубоко в темные воды, в которых он барахтался, и вытянула его на свет. Снова начался ветер, и вместо того чтобы забеспокоиться о том, что стало с Рисом, его первой мыслью было – я жив. Он почувствовал облегчение… и полное одиночество.
Коул, окостеневший и облепленный песком, встал с камней… и замер.
Одно из существ стояло не боле чем в десяти шагах. Оно было похоже на человека, но это был не человек. Это был человек, изъеденный чем-то злым изнутри, оно ело его, пока тьма не просочилась и не изверглась на поверхность мира. И оно отреагировало. Оно повернулось, посмотрело на Коула страшными стеклянными глазами, окнами в его мучительное существование. Это существо совсем не было одним из тех, для кого он хотел бы быть видимым.
А потом, очень медленно, взгляд существа переместился. Оказалось, оно не смотрело на Коула… то есть оно его не видело. Оно почуяло его.
Существо принюхалось, и потом резко зашипело. Оно сделало шаг по направлению к камням, возле которых стоял Коул. Он потянулся за кинжалом на поясе. Он не хотел его вытаскивать. И все же. Ещё один шаг и у него не останется выбора. А потом… потом придут другие существа. Они узнают.
Но его снова спасла музыка. Она неожиданно усилилась, как и ветер, и взгляд существа метнулся наверх. Каким-то способом на всего лишь мгновенье солнечный свет проник сквозь серые облака, и существо отшатнулась, словно испытывая боль. Оно вскарабкалась по камням… и в считанные секунды пропало из виду.
Найти пусть, по которому ушли Рис и остальные, было нелегко. Коул нашел их маленький лагерь у основания железной башни, которая словно гвоздь возвышалась над песками, словно костяной палец, манивший его к себе издалека, но ветер уже замел их следы. Все, что он нашел, показывало, что здесь много ходили, возможно, прошлой ночью. Коул почувствовал себя совершенно беспомощным.
И потом он сделал единственное, что мог: последовал в сторону расщелины. Это была рана на лице мира. Давным-давно что-то разделило землю пополам и выпустило в этот мир что-то темное, что-то что осталось здесь, как дым после пожара. При виде расщелины он встал как вкопанный, почувствовав себя карликом перед необъятностью пещеры, и занервничал от того, как близко он находился. Но у него не было другого выбора – до сих пор Рис шел в этом направлении; и Коул предположил, что сюда и он и пошел.
Именно тогда он нашел замок, который возвышался на краю расщелины. Возле неё были храмовники, верхом на лошадях, они ждали кого-то и рассказывали шутки, выпивая из своих фляг. Он узнал некоторых из них. Большеносый был там. Почему, он понятия не имел. Ведь они же не пришли вместе с Рисом.
Он не обратил на них внимания, и крадучись, осторожно минуя мусор, прокрался во внутренний двор. Ему не нравилось это место. Здесь… кто-то был. Днем музыка, которую он слышал раньше, почти затихла, но теперь её заменил шепот. Он говорил ему какие-то слова, слишком тихо, чтобы можно было разобрать, но этого было достаточно, чтобы заставить его нервничать. Это место было наполнено смертью, и дело было не только в куче сожженных трупов, на которые он не хотел смотреть. В стены был впечатан ужас, так четко, будто бы это было только вчера.
И зачем Рису приходить сюда?
Во дворе стояли лошади, значит, Рис вошел в крепость – но как давно? Коул вошел, передернувшись, когда он пересек порог. Внутри шепот был хуже. Он говорил ему бояться, и он боялся.
Хуже того, здесь не было следа, по которому можно было идти. Ни голосов, ни звуков шагов, ничего. Коул подождал, быстро потерев руки, чтобы согреть их.
– Рис! – позвал он.
И по комнате откликнулось: «Рис!... Рис!»
– Ты здесь? Это Коул!
«Коул!... Коул!»
Ничего.
Он продолжал надеяться, что в комнату войдет кто-нибудь, за кем можно будет последовать дальше, вглубь крепости. Изучать её самостоятельно ему совсем не хотелось. Но ведь у него не было выбора. Вверх? Вниз? В боковые проходы?
Он выбрал вверх. Вниз казалось слишком… он пойдет вниз по этим темным лестницам, только если ему придется.
На лестницах были разбросаны странные вещи, как будто какое-то животное таскало их туда-сюда: кровавые клочки одежды, сломанная мебель, детская куколка. Здесь жили люди. Этот замок был чьим-то домом, или был когда-то.
Около часа он блуждал по залам верхних этажей. Там располагались спальные комнаты, или, по крайней мере, они когда-то были таковыми. Кровати были сломаны, мебель разломана на части. Повсюду была кровь, но нигде не было тел. Все было спокойным. Те немногие окна, что здесь были, заколочены досками, и слабый свет, проникавший сквозь щели, показывал лишь плотный слой пыли в воздухе. Все пахло железом и почему-то мясом.
Сердце Коула начало бешено колотиться. Что если Риса здесь не было? Он позвал ещё несколько раз, но ответа все не было. Что если Рис не мог слышать его? Возможно, Коул исчезал, даже сейчас, как он и всегда боялся.
Он вступил в темный коридор и прислонился к стене, по его лицу медленно стекал пот. Он чувствовал, что горит, несмотря на то, что было прохладно. Что ему делать? Он ходил и ходил по этим брошенным комнатам, но кто бы здесь ни был, они уже давно либо умерли, либо ушли.
И потом он остановился.
Рядом кто-то был. Он знал это, точно также как тогда, храмовники приводили кого-то в башню – кого-то, кто мог видеть его.
Он медленно отошел от стены и пригнулся, вытащив кинжал из-за пояса. Все его чувства были настороже, и он потянулся сквозь темноту, чтобы найти, где прятался этот человек. Почти. Почти…