То, что последовало за этим, практически слово в слово повторяло тот перечень обвинений, который Таисия получила от Пушка в камере для свиданий. Старший пристав закончил зачитывать обвинения, свернул две копии, и передал одну судьям - локсодон схватил ее и начал внимательно изучать, поднеся свиток к сощуренным близоруким глазам - и одну адвокисту Пушка. Таисия развернула свою копию и положила ее на стол перед собой.
- Ангел Легиона Борос, Пьеракор Аз Винренн Д'рав, - сказал Верховный Арбитр, - Вы обвиняетесь в вышеизложенном. Теперь Вы встанете в круг истины для дачи показаний по своим действиям, если Вы не откажетесь от этого. Отказываетесь ли вы? Это Ваше право, но в этом случае, оно будет воспринято, как автоматическое признание Вашей виновности.
Вопрос был задан Пушку, но по протоколу, первой отвечала Таисия.
- Мы не отказываемся от предложения дать показания, Ваша честь, - сказала она.
- Желаете ли Вы вызвать дополнительных свидетелей для показаний по этому делу? Сейчас Вы можете назвать их, - сказал Августин.
- Нет, Ваша честь, - ответила Таисия. - Мой клиент, единственный свидетель тех событий, которые привели к данным обвинениям, и посему отказывается о права на свидетельские показания сейчас, однако не лишает себя этого права в случае, если свидетельские показания понадобятся позднее. Я отсылаюсь к делу о...
- Да, договорились, - сказал Верховный Арбитр. - В этом нет необходимости. Легионер Пьеракор, сядьте в круг, будьте любезны. - Пушок вошла в круг, который располагался между креслом Таисии и старшим приставом, и села на простой табурет. Ее крылья бы мешали ей в кресле со спинкой. - Легионер, преступления, в которых Вы обвиняетесь, тяжкие и многочисленные. Вы решили выступать в качестве собственного свидетеля, что означает, что Вы объявляете себя невиновной в сложившихся обстоятельствах. Как только Вы согласитесь с этим, Вы более не будете иметь права отказаться отвечать на вопросы данного трибунала и Вашего адвокиста. Вы понимаете это?
- Да, Ваша честь, мы понимаем, - сказала Таисия, а Пушок кивнула.
- Я понимаю, - сказала она.
- Хорошо, - сказал генерал-командующий воджеков. - Ваша честь, я прошу предоставить мне право первого вопроса.
- Право Ваше, - сказал Верховный Арбитр. - Она из вашей гильдии. Пока что.
Нодов рывком встал с кресла и склонился над кафедрой. - Мой первый вопрос относится к обвинениям, легионер, - сказал он, - и к тому, о чем эти обвинения говорят нам, и что скрывают. Где, конкретно, проходили все эти события? Опишите нам обстоятельства. - Он указал пальцем на Пушка и требовательным тоном произнес, - куда делись ангелы?
Долгое время, единственные звуки в сводчатой палате Сената исходили лишь от Азориусовских присяжных душ, шепчущих голосами, выходящими за пределы ясности. Но даже они затихли, когда Пушок начала говорить.
- С одним исключением, Ваша честь, - сказала она, - я полагаю, что все ангелы мертвы.
Фонн услышала песнь перед самым пробуждением, как это происходило всегда. Песнь была первым, что входило в ее разум, еще до того, как она сама осознавала, что пришла в сознание. Обычно, она считала это обнадеживающим способом входить в мир яви каждый день, как будто мгновенно осознавая, что ты дома, в безопасности, даже если ты спишь рядом со своим волком, у залитого дождем костра, на дороге, на противоположной стороне мира.
Довольно странно, все это было не далеко от истины. Фонн, моргнув, раскрыла глаза, смотря на полуденное солнце. Она сидела у дороги, опершись о мильный столбик на обочине. В тревоге она, шатаясь, поднялась на ноги.
Они пропали. Рекдосы. Ее волк. Верблюды. Скауты. Ее сын. Пропали.
Фонн сделала неуверенный шаг, сохраняя равновесие, чувствуя душные объятия паники, мир кружился вокруг нее, и она едва не поскользнулась на луже крови. Она медленно обернулась. «Только бы это была не его кровь», взмолилась она. «Пожалуйста».
Кровь была не Мика, и не кого-то из ее скаутов. Но где бы ни были ее пропавшие подопечные, они явно не ехали верхом на верблюдах. Животных зарезали на месте и распотрошили по всей дороге. После того, как она превозмогла первые позывы тошноты, она различила в кровавом месиве неоспоримые куски волчьих частей тела, и, наконец, не выдержав, согнулась пополам, трясясь всем телом и глубоко рыдая. Рекдосы разорвали Тармока на куски вместе с верблюдами. Единственное, что удерживало Фонн от полного нервного истощения, было настолько же неоспоримое отсутствие каких-либо человеческих, эльфийских, или кентаврийских останков.