Зачем он это сделал? Зачем?
Не знаю, что болезненней, наличие любовницы, и вот такой изощрённый способ предательства. Потому что это тоже измена. Измена своей семье, измена своим принципам, своим обещаниям. Это неверность, обман, отступничество.
Ведь зачем тогда всё это? Ради чего?
Ведь любит же и меня и детей. Тогда почему снова ступает на этот скользкий путь, который может погубить нас?
Все эти вопросы остаются без ответов, потому что задаю я их сама себе.
Из транса меня выводит подошедший парень. Он в замешательстве смотрит на меня, и мне приходится вернуться в реальность.
- Вам плохо? - спрашивает он на английском.
- Нет, всё в порядке, - отвечаю я и встаю, и только потом соображаю, что меня может увидеть Кир, и резко оборачиваюсь, но на парковке пусто. Видимо, пока я тут медитировала, встреча подошла к концу.
- Уверены, могу подвезти, куда скажете,- он подходит к машине и открывает дверь.
- Нет, спасибо, простите, что смутила вас, - я поспешно иду к своему оставленному велосипеду. Наверное, он решил, что я сумасшедшая. Но я, видимо, таковая и есть. Бросить всё и поверить бандиту, нужно быть сумасшедшей.
4.
Вечером возвращается Кир. По нему видно, что настроение плохое, но он старается держаться.
- Алекс, сказал, что ты заходила? - спрашивает он, переодеваясь в домашнюю одежду.
Я стою на балконе и наблюдаю за сыновьями. Они играют во дворе.
- Кир, ты ничего не хочешь мне рассказать? - поворачиваюсь к нему и смотрю прямо в глаза. Он отвечает таким же пристальным взглядом, и я вижу, что понимает, что я знаю его секрет. Но упрямо сжимает губы.
- Нет, - отвечает он и выходит из комнаты.
Короткий ответ, который сказал мне многое. Он ничего мне не скажет и будет действовать в одиночку, как и прежде, как и всегда.
Мы больше не ведём разговоров на эту тему, и вообще почти не общаемся этим вечером. Только когда ночью, Кир прижимает меня к себе, я пытаюсь сопротивляться, и он с лёгкостью подавляет эти попытки.
- Что, будешь манипулировать сексом? - скалится он, сжимая мои запястья, закидывая руки за голову, и нависает сверху, прижимая своим телом к кровати.
- А тобой можно манипулировать? - отзываюсь я, всё ещё безрезультатно дёргаясь в его руках.
- Правильно, нельзя. Не пытайся даже, - отвечает он и давит своим взглядом. - И не лезь туда, куда тебе не следует.
- Кир…
- Юля, я серьёзно, - чеканит он слова, - забудь даже думать, поняла!
- Поняла, - зло выплёвываю я, - а теперь слезь с меня, я не хочу так и сейчас!
- Захочешь, - обещает он, - я помогу.
И впивается болезненным поцелуем в мои губы. Прикусывает нежную плоть и всасывает в рот, облизывает. Я мычу и свожу брови, на переносице, пытаясь показать своё недовольство. Но он не обращает на это внимания, продолжает углублять поцелуй, удерживая мои руки. Другой рукой ведёт вдоль бока, оглаживая мои изгибы, задирает сорочку почти до груди, и уже гладит голую кожу.
Я хочу отвернуться, хочу сказать, что это не помощь, а принуждение. Но не могу вырваться из этого горячего плена. Отстраниться от него не могу. И уже совсем не сопротивляюсь, принимаю его резкие и грубые касания и чувствую предательское возбуждение, что течёт по венам, словно яд. И он чувствует это, он видит мои эмоции, ощущает, что я расслабляюсь и отвечаю ему.
Кир освобождает мои руки, которые тут же я перемещаю на его шею, потом веду по плечам, стягиваю футболку, через голову, и выгибаюсь навстречу его губам, что спускаются на мою шею и плечи. Он тоже поспешно освобождает меня от сорочки, откинув её на пол, и возвращается к моему обнажённому телу.
Я дрожу, чувствуя горячий рот на своей груди, и вскрикиваю, когда зубы сходится на сосках. Глажу его широкую спину и развожу шире ноги, для него. Моё сопротивление подавлено в зародыше, и теперь мне только остаётся наслаждаться и может быть, следующее сражение мне удастся выиграть.
Кир спускается ниже по подрагивающему животу, прикусывает кожу, зализывая отметины языком. Он останавливается у границы резинки моих трусиков и поднимает тёмный, жадный взгляд. Пальцы его легко подцепляют резинку и тянут вниз.