Поэтому тот факт, что его ждали и именно там, где, вероятнее всего, он должен был сойти с автобуса, говорил лишь об одном. Те, кто за ним охотился, знали, куда он направляется. А адрес Алексея Васильевича был известен лишь очень узкому кругу его коллег да некоторым ответственным сотрудникам «конторы». Ответ напрашивался сам собой: в этом деле был замешан кто-то из КГБ.
Ну, а потом, после «теплой» встречи у метро, когда все стало очевидным, страховаться уже не было нужды. И лишь бурно развивающиеся события не позволили сразу же связаться с мэтром.
На даче Вагифа уже ждали. Хорошо протопленная баня и подаваемое по мере надобности светлое пиво в объемистых фужерах сыграли свою благотворную роль. Где-то к полуночи Вагиф был в форме. Несмотря на поздний час и легкое недомогание, Алексей Васильевич все-таки спустился к столу. Недавно он перенес сильнейший сердечный приступ и полностью еще не оправился.
После легкого ужина, состоящего из салата и холодного цыпленка, мэтр пригласил Вагифа в кабинет.
— Ну, как тебе Лондон? — неторопливо начал Алексей Васильевич, удобно расположившись в глубоком кресле.
— Спасибо, нормально, — затянувшись сигаретой, ответил Вагиф.
— Наслышан о твоем геройстве. Так что давай, рассказывай, и с подробностями.
Рассказ со всеми подробностями занял более двух часов. Уже в третьем часу ночи Вагиф, изложив все детали разговора с Лестерном и последовавшие за этим события, наконец умолк. Алексей Васильевич минут пять молча жевал кончик незажженной сигареты — врачи запретили ему курить, — обдумывая ситуацию. После чего устало проговорил:
— Значит, так, пока думать особенно не о чем. Необходима информация. Завтра ознакомимся с посланием Джорджа и параллельно проведем работу по поиску «охотников» по твою душу. Не нравится мне их почерк. Слишком нагло и профессионально действуют, сволочи.
Утро следующего дня было ясным и морозным. Выбравшись из теплой постели, Вагиф накинул толстый халат и, лениво потягиваясь, подошел к окну. Шел снег. За окном во все стороны простиралось бесконечное пушисто-белое пространство. Вагиф любил русскую зиму еще с времен службы в армии, которая прошла в далеком и вечно холодном Архангельске.
Переборов наконец утреннюю лень, Вагиф энергично, на одном дыхании, проделал обычные для него упражнения, побегал минут пять на месте и принял контрастный душ, после чего почувствовал себя куда лучше. Завершающим аккордом его вхождения в ритм нового дня оказалась большая чашка дымящегося кофе с тремя аппетитными рогаликами, посыпанными разноцветной сахарной пудрой.
Алексей Васильевич еще на заре своей деятельности несколько лет провел в Париже, что своеобразно сказалось на всей его дальнейшей жизни, в том числе и на завтраках, подаваемых гостям. Но Вагифа это мало волновало.
Он был очень непритязателен в еде. Так что ровно в девять он уже деловито разбирал привезенные из Лондона бумаги.
Мэтр был совой и раньше одиннадцати, как правило, в гостиной не появлялся. Документы, лежащие перед Вагифом, несомненно, заслуживали внимания. Написанные деловым, немного суховатым языком, они были более чем интересны. Во-первых, при всей своей важности они никоим образом не могли ущемить интересы США, поскольку не содержали оперативной информации, на основании которой можно было бы сделать конкретные выводы. Скорее всего, это были раздумья блестящего профессионала и безусловно честного человека о нашем общем будущем.
Конечно, человеку вдумчивому были ясны некоторые конкретные проблемы, о которых писал Лестерн, и по глубине затрагиваемых вопросов можно было предположить, в каком именно состоянии находится тот или иной проект, но конкретных описаний технологий либо принципов действия тех или иных устройств и систем, естественно, не было.
Во-вторых, уровень подачи материала. Джордж, несомненно, был прирожденным аналитиком, со своим, оригинальным видением существа вопроса. Вагифа иногда поражала кажущаяся простота его умозаключений, но, как правило, так казалось лишь на первый, чаще всего поверхностный, взгляд. Джордж Лестерн просто-напросто обладал уникальным даром находить практически любому сложному логическому построению простой, легко воспринимаемый аналог, который в рамках рассматриваемого частного вопроса прекрасно моделировал самую суть процесса.