Сергей Арутюнович сделал небольшую паузу и, закурив очередную сигарету, продолжил:
— В этом вопросе есть еще один непонятный аспект. Давайте посмотрим, кто же эти новоиспеченные радетели армянского народа, к тому же многострадального. К слову сказать, не знаю, как другим армянам, но мне никогда не нравилось это определение — «многострадальный» народ. Народ, имеющий трудную историю, но, несмотря ни на что, сохранивших свою самобытность — это да. Народ, который, несмотря на пережитое горе и лишения, все равно в массе своей сознающий, что единственная возможность дальнейшего развития и процветания — умение найти путь к согласию с соседними народами, — это мне тоже по нутру. А вот выпячивание пережитого, даже такого, о чем порой и помнить не хочется, — это мне непонятно. Нет, я не говорю, что это надо забыть, это история, ее забывать нельзя. Речь о другом. Преступно на всем этом играть, преследуя чаще всего свои чисто шкурные интересы, делая прежде всего собственный народ заложником своих политических, амбиций. И мне кажется, что большинство нынешних политиков как в Армении, так и в Нагорном Карабахе именно из этой среды. Я не говорю о политиках у вас, дай бог, чтобы у вас было иначе. Но думаю, что эта всеобщая ржа не обошла стороной и ваших политиков. Во всяком случае было бы странно, будь это не так.
Хозяин дома специально избегал более резких, а порой и более точных выражений, стараясь не допустить ненароком неэтичных высказываний. Его внутренняя культура еще более выпукло и точно высвечивала реальное положение вещей. Суть заключалась в следующем: два соседа-народа, между которыми, как правило, всегда имеется масса нерешенных проблем, на то они и соседи, загнали себя в угол, поддавшись на провокацию циничных, преследующих свои корыстные интересы политиков, изначально существовавших вне своих наций и объективно сложившихся реалий.
— А еще мне кажется, что некоторые армянские политики в желании достичь своей цели неправильно сориентировались в России. Они сделали ставку, без учета интересов Российского государства, на политические игры некоторых деятелей. Конечно, на этом пути можно добиваться определенных результатов и даже довольно долгое время, но все равно рано или поздно в России возьмут вверх ее государственные интересы, и тогда снова, как это часто бывало в истории, могут возникнуть существенные трудности. К слову сказать, все это лишний раз подтверждает, что во главу угла ставятся интересы отдельных политиков, а не народа. То, что для отдельной личности в смысле времени существенно, для народа, живущего в совсем другом измерении, всего лишь миг, который тем не менее может негативно сказаться на его дальнейшей судьбе. Вы не обижайтесь на некоторые явные недомолвки. Я органически ни в жизни, ни в искусстве не переношу выплескивания эмоций с обязательными претензиями в адрес противоположной стороны. Поскольку прекрасно сознаю; что для определенного типа людей это не что иное, как способ достижения своих целей, не более. Но способ этот сугубо порочен, так как он не конструктивен и, мягко говоря, эгоистичен. А в политике он просто преступен.
В кухне повисла тишина. После монолога уже далеко не молодого мудрого артиста говорить как-то не хотелось. Вагиф вдруг ясно ощутил ту пропасть, на краю которой они оказались, и ужаснулся, воочию представив все последствия этого бесцельного противостояния, возникшего в силу дьявольского по своей внутренней сути желания некоторых людей вершить судьбы народов. Именно дьявольского желания, поскольку властвовать во имя власти, не гнушаясь при этом никакими средствами для достижения своих целей, есть проявление зла, пещерного, необузданного зла, инстинктивно связывающего с властью право сгрызть лишнюю кость, оставив голодным ближнего.