Не кончится ли ночь Раскола раньше, чем они дойдут?
Но мать клана словно и не замечала того, как медленно плетется за ней Йорн. Когда она поднимала факел повыше, промасленные тряпки коптили, и тени скакали по плитам вперемешку с чадом. Пронзительно пахло влажной подземной прохладой, и Йорну чудились писки мелких тварей.
— Конечно, болтать о том, что я тебе покажу, не следует. Но ты это понимаешь. Я не сомневаюсь.
Мать клана говорила ласково, не оборачиваясь, но Йорн все равно распрямил спину и ускорил шаг. Если мать клана обернется, она не должна увидеть в нем тщедушного мальчишку.
— Охотник узнает о тоннелях в день своей инициации, но не каждый Охотник знает о тех переходах, которые ведут в город. Как я уже говорила, Глава город не жалует, и будь его воля, этот тоннель бы уже давно завалили.
— Так мы все-таки... Мы дойдем до самого города?
— Ты уже передумал?
— Нет... Нет!
Йорн нагнал мать клана, чтобы идти с ней вровень. Ему хотелось видеть ее лицо, хотелось, чтобы она тоже на него взглянула — но еще Йорна просто-напросто пугала тьма за спиной.
— Боишься темноты? — мать клана резко оглянулась, блеснув лукаво глазами.
Обо всем догадалась, ведьма...
— Не оборачивайся. Тогда и бояться будет нечего.
Йорн поежился. Он и не собирался оборачиваться, но теперь сам мрак словно пробежался по его спине ледяными пальцами, и Йорну нестерпимо захотелось глянуть себе через плечо. Он скосил глаза, но тут же встряхнулся.
— Темноты я не боюсь, — твердо сказал он. — Опасна не тьма, а то, что ее порождает.
— Верно, — кивнула мать клана. — Но эти туннели, к счастью, безопасны.
Она говорила мягко, с полуулыбкой, и Йорн расхрабрился:
— Но откуда вы знаете? Вы здесь часто бываете?
— О нет. Только в исключительных случаях.
Продолжать она не стала, но Йорн не хотел снова идти в молчании.
— Почему вы решили показать мне город? Если там — точно опасно?
— Я не говорила, что покажу тебе город.
— Но...
Йорн запнулся и отстал. Тьма тут же наползла черным рваньем, затрепыхалась по левую и правую руку, как гниловатые водоросли вокруг камня в потоке, и он не выдержал — обернулся. Мрак за его спиной был в тысячи раз чернее.
Йорна как по лбу щелкнуло: они — за пределами периметра. А там, над головой — Пустошь. Они покинули клан.
Йорн отвернулся и ускорил шаг.
— Мы уже давно идем. Разве вас не ждут на празднике?
— А разве меня праздник не подождет?
— Он ведь уже начался...
— Но еще не закончился, правда?
Йорн окончательно запутался в своих вопросах, но тут тоннель пошел наверх: плиты расслоились в ступени, и в воздухе потянуло свежестью.
А потом своды распались, обнажив черное, усыпанное созвездиями небо, и Йорну машинально захотелось прикрыть голову руками.
— Это еще не город. Лишь окраина. Но здесь ты тварей можешь не бояться.
Йорн уже хотел спросить, почему, но не успел.
Ступени вывели их из тоннеля в проход, зажатый полуобвалившимися каменными стенами. Над головой все так же переливалось серебристое от созвездий небо, но тут впереди, за неясными нагромождениями черных зарослей вдруг полыхнуло зеленым.
— Вот же! — ахнул Йорн.
Неестественно-зеленый, округлый огонь вспыхнул и тут же угас. А потом рядом мелькнул второй — синий.
— Это они... Точно они! — прошептал Йорн, указывая пальцем в темноту.
Мать клана вскинула факел, а потом вдруг опустила и, развернувшись, швырнула его обратно в тоннель.
— Что вы... — заикнулся Йорн.
Факел шлепнулся на ступени, и пламя вскинулось, но не погасло.
— Только тварей тревожить, — пояснила мать клана. — А теперь...
Она отвернулась. Огонь от факела играл всполохами на половине лица, другую превратив в жутковатую темную маску.
— Идем?
Она протянула Йорну руку — узкую, тонкую, бледную. Сглотнув, Йорн смотрел на нее, и в голове у него билась мысль: мать клана ведь сказала, что тварей здесь нет.