Светлана сразу же сообщила Кате, что обедают они все вместе: Андрей, Дмитрий и Света. А теперь и Катя. Еду доставляют из ресторана – обязанность заказать теперь тоже ложилась на Катерину.
Первый обед прошел бы ужасно, если бы не Дмитрий, который мало ел, но много говорил. Остальные молча уплетали еду, слушая его рассказы. Кате в горло кусок не лез, она чувствовала себя лишней за столом, но старалась не показывать виду. На следующий день она не успела позавтракать и до обеда набегалась так, что стало все равно – кто тут лишний. На третий – они уже все вместе живо обсуждали проблему установки новой бухгалтерской программы. Светлана довольно улыбалась, глядя, как Катя что-то рисует в блокноте, поясняя двум мужчинам, сидящих по обе руки от нее, свою мысль. К концу рабочей недели Катерина перезнакомилась с большим количеством персонала на президентском этаже (помимо кабинетов Андрея и Дмитрия тут располагались финансовый и аналитический отделы). Света, по своей инициативе, отвела ее в конце одного из рабочих дней на этаж, где сидела «творческая группа». Если на «их» этаже всегда было тихо и спокойно, а посетители приходили крайне редко, то на девятнадцатом жизнь била ключом. В одном отделе громко играла музыка – тут сидели дизайнеры. В другом дым стоял коромыслом и в этом тумане кто-то спорил до хрипоты. Муравейник!
Светлану все без исключения тепло приветствовали, тут же пожимали руку Кате, а кто-то даже целовал троекратно в обе щеки, и все без исключения приглашали «на кофеек». Света строго отвечала, что сейчас им не до «кофейка». После этой экскурсии у Кати целый день было удивительное, необъяснимо хорошее настроение.
Последний рабочий день Воронцовой пришелся на вторник, и в конце рабочего дня девушки решили зайти вместе в кафе.
Светлана попрощалась со всеми, напомнила Андрею, что в пятницу ждет его с Димой в гости, пообещала всем толпившимся в холле сотрудникам забегать и не забывать их. Катя стояла в сторонке и думала о том, станет ли она когда-нибудь близка этим людям так же, как Света.
Они зашли в то самое кафе, в котором Катя уже пила капучино. Заказали к кофе по яблочному штруделю, чокнулись чашками, засмеялись.
– Катюша, надеюсь, ты справишься, точнее – я в этом уверена. Но если что-то случится – звони.
– Спасибо, я буду стараться…
Когда со штруделем было покончено, Света, вертя в руках салфетку, спросила:
– Катерина, ты не надумаешь менять работу?
– Нет, почему ты спрашиваешь? – Катя облизала ложку и со вздохом откинулась на спинку стула, – кажется, я объелась.
– Понимаешь, Андрей так себя вел поначалу, потому что боялся, что ты... что ты сбежишь.
– Я не понимаю, – Катя пожала плечами, – почему он так переживает? Ну да, ожог – это неприятно, конечно, но не настолько все ужасно, чтобы из-за этого от него сотрудники сбегали.
– Ты действительно не понимаешь. Не знаю, правильно ли я делаю, но мне кажется, что тебе лучше знать эту историю…
***
Дима из окна своей машины смотрел, как Светлана с Катериной быстро идут в сторону кафе. Он проводил их долгим взглядом, оставил «Лексус» рядом с входом, вопреки запрещающим знакам. В лифте ехал один, и не было нужды «держать лицо». Президент «Пирамиды» позволил себе нахмуриться, и, скрестив руки на груди и откинувшись на стену лифта, печально изучать носы ботинок. Но когда двери открылись, из лифта вышел улыбающийся, жизнерадостный Дима. Он одарил обаятельной улыбкой секретаршу, сказал комплимент проходящей мимо сотруднице, и только когда двери его кабинета закрылись, снова снял маску. Вытащил из пачки сигарету, закурил и повалился в кресло, положив ноги на стол.
Как редко он позволял себе быть сами собой, даже когда вокруг никого не было! Но сегодня он устал, и сил на игры не осталось.
Когда-то давно одна из его очередных пассий – психолог, по совместительству подрабатывающая моделью, сказала, что младший ребенок в семье никогда не ревнует родителей к старшему, а старший – ревнует всегда. И все потому, что старший знает, каково это – быть центром мироздания, а младший принимает как данность, что кроме него в мире есть брат или сестра. Она была права, эта красивая кошечка с умными глазами: ребенком Димка не ревновал родителей к Андрею. Он боготворил старшего брата, он обожал его. Разница в три года в детстве – как разница между эпохами. Андрей был для него идеалом и маленький Дима воспринимал то, что родители относятся к брату чуть по-другому, как должное. Конечно – так и должно быть! Ведь кто лучше Андрея умеет делать лук? Кто умеет распознавать следы животных? И кто поставил фингал соседу Кольке за то, что тот задирал Димку? Но шло время, и приходило понимание, а вместе с ними горечь от осознания того, что ты никогда не будешь настолько хорош, как брат. Ты можешь стать космонавтом или президентом всей земли, но он – твой брат – все равно будет лучше. Просто потому, что он родился первым.