– А ты считал, что я буду всю жизнь работать подставным директором?
– А тебя не устраивала твоя работа?
Дима одним прыжком преодолел расстояние до стола, приблизил лицо к лицу Андрея:
– Я ненавижу свою должность и свою работу. Не-на-ви-жу! Я думал, ты понимаешь это! Ты же знаешь, я всегда хотел быть фотографом, а не директором! И если бы не ты, если бы я не считал себя виноватым…
– Ах! – Андрей тоже вскочил. – Так это я виноват? Прости, брат! Прости, что моя рожа не подходит для публичных выступлений, прости, что тебе пришлось прикрывать меня на светских тусовках в обнимку с многочисленными девочками! Сложная задача – менять шлюх! Я-то в это момент просто наслаждался жизнью! – последнюю фразу он проорал, Дима невольно отшатнулся.
– С шлюхами, в отличие от тебя, я никогда не общался! Наслаждался ты жизнью или нет, но и ничего не делал, чтобы что-то изменить! Только причитал: «Ох-ах, поймите меня, я не хочу валяться в больнице, не хочу операций!».
– Так можешь быть доволен! Я собираюсь сделать операцию. В конце месяца. Уж потерпи еще месяц-другой и будешь свободен, как ветер! Я много прошу? Потерпи!
– Через месяц будет поздно! – Дима, словно его вмиг покинули силы, упал в кресло. – Поздно будет…
– Смотри сам. Давай отставим эмоции, – Андрей обошел стол и сел в кресло, рядом с братом, – чтобы тебя отпустить, я должен возглавить «Пирамиду» официально. До этого надо подлатать лицо. Операция назначена на двадцать первое, это уже совсем скоро, на пораньше не перенесешь… Потом реабилитация… Ну, на новогодние праздники вы можете уехать, но потом месяц еще ты должен работать. Иначе – никак. А в середине января – гуляй. Я к этому моменту как раз успею еще пару помощников найти. Эх, надо кадры давно перетрясти… Ну, принимается?
Дима сидел, закрыв лицо руками. Все, что говорил Андрей, было правильно и разумно. Но Дима был уверен, что к середине января появятся новые обстоятельства. Тем более, как предупреждали рейдеры, раньше или позже Фил узнает, кто стоит за их действиями, и по закону подлости это должно случиться как раз в январе…
– Хорошо, вернемся к разговору позже, – Дима поднялся, постоял, задумчиво рассматривая пол под ногами. – Андрей, а что бы ты делал, если бы был на моем месте?
Андрей, который уже углубился в чтение очередного документа, поднял глаза на брата, почесал затылок.
– Мне трудно сказать…
– А я знаю, – улыбнулся Дима, и вышел, оставив Андрея в недоумении.
Дима был уверен, что Андрей пришел бы за помощью к нему и получил бы эту помощь, обязательно. Диме эта мысль казалась столь очевидной, что он даже не задумался о том, что, в сущности, брат и попросил его о помощи только что…
– Мне сейчас никак не уехать, – виновато объяснял Дима Лиле.
– Я понимаю, – вымученная улыбка.
– Я придумаю…
– Да, конечно придумаешь…
– Я знаю, я уже обещал, ты вправе мне не верить…
– Все нормально, Дим…
А сегодня снова: «Я ничего не хочу». И Димка знал, Лиля не рисуется и не пытается таким образом обидеть, задеть, шантажируя своим состоянием заставить поступить наперекор брату, просто очередной раз рухнувшие надежды подтвердили ее правоту: лучше ничего не хотеть, не разочаровываться…
И вот сегодня весь день, даже сейчас, принимая из ее рук чашку с горячим чаем, он примерял на себя роль предателя…
– Лиль… ты записи все выбросила?
– Угу, зачем хранить…
– А жаль. Я решил. Мы уезжаем. Куда скажешь. Вот кредитка, – он положил перед ней на стол приготовленную карточку. – Заказывай билеты, бронируй номера. Вот паспорт мой, – следом лег паспорт. – Как только скажешь – я тут же буду готов…
Лиля отставила в сторону чайник, нахмурилась:
– Я не хочу, чтобы ты из-за меня ссорился с родными. Я знаю, что значит – семья…
– Моя семья, отныне и навсегда – ты.
– Но брат…
– Я не могу и не хочу быть его нянькой. Он сильный мужик, справится. Я в него верю.
– Ты не пожалеешь? Не возненавидишь меня?
– Я это делаю не ради тебя, скорее – ради себя. Я весьма эгоистичен, ты разве не знала?