– Ты ошибся дверью, – сказала Катя, срывающимся голосом. – Это женский туалет.
– Боюсь, это единственное место, где нам не помешают.
– Нам не о чем говорить, – она так и стояла, не решаясь сделать шаг в его сторону.
– Да ну? А мне кажется, у нас масса тем! Мы же когда-то были близки… Расскажи, как ты живешь? По мне не скучаешь?
– Я закричу, – ответила Катя, но в ее голосе так явно проступала паника, что Фил только повел плечом:
– Кричи-кричи. Давай! Прибежит Андрей, мы с ним сразимся в честь прекрасной дамы. Зрители будут рады, особенно родители Андрея. Они и так от тебя в восторге, а тут… – по всей видимости, он удачно попал по больному месту: Катя закусила губу и отвернулась.
– Катенька, – нарочито ласковым голосом поинтересовался Фил, – ты что, серьезно думала, что Лора примет тебя с распростертыми объятиями? Дурочка ты моя, – сказал нежно, отлепился от стены и подошел к Кате. Она отшатнулась от него, но Фил поймал ее за руку, прижался щекой к ее макушке, – дурочка… это только начало. Поверь, Лора сживет тебя со свету. Она выжмет тебя из своей семьи…
– Лора ко мне хорошо относится, – Катя выворачивалась из объятий Фила, но тот держал ее крепко и с каждой секундой только усиливал хватку.
– Это она демонстрирует, а на самом деле… а впрочем, неважно. Я хотел тебе вот что сказать, – он провел губами, едва касаясь, от ее виска вниз по линии подбородка, по шее, – если ты вдруг останешься одна, есть дом, где тебе рады…
– Отпусти меня! – взвизгнула Катерина. – Я никогда, ни за что к тебе не вернусь!
– Одно из проявлений глупости, бросаться такими словами, как «всегда» и «никогда», – он отпустил ее, но только затем, чтобы, схватив за руку, развернуть к себе лицом. – Я не знаю, что ты со мной сделала, не знаю что это… Но впервые в жизни я готов засунуть все свои принципы и установки куда подальше. Ради тебя Катя. Я никому и никогда не говорил этого…
– Ты обманываешь и меня, и себя, – она смотрела ему в глаза не мигая, сглотнула и с отчаянной решимостью продолжила: – Тебе это только кажется. Если бы ты выгнал меня, то ничего бы этого не было. Тебе надо вернуть меня только для того, чтобы доказать что-то себе… И все…
– О, какая прозорливость! Научилась у Андрея? – ухмыльнулся он. – Ты так уверена, что знаешь, что у меня в голове?
– Не знаю, – она попыталась отцепить его руки от себя. – Я думаю, ты не любишь меня, ты вообще никого не любишь, кроме себя.
Он отпустил ее. Засунул руки в карманы пальто, опустив голову, стал рассматривать пол. Катерина, воспользовавшись паузой, рванулась в сторону двери, трясущимися руками открыла задвижку и выскочила в холл. Отдышалась и сжав кулаки, не оглядываясь, поспешила обратно в зал. Фил вышел за ней, проигнорировав смешки стоявших под дверью дамочек. Зачем он говорил с Катей так? Он же собирался сказать совершенно другое, побольнее задеть, обидеть, причинить хоть какую-то боль, а вместо этого выставил себя дураком…
Он вернулся домой и с бокалом в руке уселся в любимое кресло.
– Собаку, что ли, завести? – проворчал, прижимая бокал к виску. На душе было муторно от собственных мыслей, от осознания себя слабым. Он нечасто, всего пару раз во взрослой жизни чувствовал себя беспомощным, но самым противным было не то, что он не мог совладать с Андреем или Катей: он не мог справиться с собой.
– Так больше продолжаться не может, – сказал он громко, ставя бокал на столик.
К утру он нашел исполнителя: за относительно небольшие деньги некто согласился убить Гринева А.
48
Андрей смотрел на Катю, которая вернулась в зал мертвенно-белой, и никак не мог отвязаться от разговорчивого друга отца, который все мусолил и мусолил неинтересную тему. Андрей бросал в сторону Катерины тревожные взгляды, надеясь, что она заметит и сама подойдет к нему, но Катерина взяла со стола бокал с соком и скрылась в нише, исчезнув из виду. Поймав проходящего мимо Диму, Андрей передал красноречивого собеседника ему на руки, а сам чуть ли не бегом направился к Кате