– А Алина быстро его бросила,– сказал Света Кате.
– Бросила? – удивленно переспросила Катя, – она его не любила?
– Официально он прогнал ее, но, зная умницу Алину, могу голову дать на отсечение, что она сделала все, чтобы это случилось. Я ее не видела с марта. И, знаешь, Кать, не видела бы еще столько. Терпеть ее не могу.
Света замолчала, Катя потрясенно качала головой. Сколько всего она узнала за недолгую беседу. Как тесно переплелось все, как тяжело разобраться во всем этом.
5
С наступлением сумерек он опять почувствовал, как подбирается тоска. Вяжущая, кислая, липкая. Он знал – от нее не спастись. Можно было бы вызвать Димку, тем более, он обещал прийти и где-то застрял, или можно съездить к родителям, или, еще вариант, посидеть в Интернете, скачать фильм какой-нибудь. Но вместо того, чтобы сделать хоть что-то, он продолжал сидеть, глядя в окно, на темнеющее небо.
А еще эти воспоминания... К чему он опять все это вспомнил? Интересно, эта тоска приходила бы к нему, если бы его дома кто-нибудь ждал?
Мама уговорила Андрея после больницы переехать в их загородный дом. В порядке эксперимента он провел там неделю и чуть не свихнулся. Любой его каприз предугадывался и исполнялся матерью моментально. Были наняты, помимо домработницы Иры (почти члена семьи) повар и горничная. Дом сверкал чистотой, было тихо, и все это живо напоминало больницу – Андрею сразу же захотелось сбежать. Как только из Милана вернулась Алина, он быстро вернулся в их квартиру. Но и тут ему лучше не стало. Присутствие Алины не успокаивало, а раздражало. Она исподволь стала заводить разговоры о пластических операциях. Поначалу он отвечал уклончиво, что еще не время об этом думать, но когда она раз в двадцать пятый начала все о том же, он просто озверел, скинул на пол тарелки, и, перегнувшись через стол, заорал:
– Что? Не нравится моя рожа? Да? С таким по светским тусовкам не походишь и перед подружками не похвастаешь?! Все? Прошла любовь?
Алина поджала губы и, не ответив, ушла в спальню, хлопнув дверью. Тут же до него донеслись ее сдавленные рыдания, громкие ровно настолько, чтобы он услышал.
Он так и стоял, опершись о стол и тяжело дыша, думал, а не сигануть ли из окна и покончить со всем этим одним махом. К вечеру он успокоился и попытался поговорить с Алиной. Та сразу перебралась к нему на колени, разумно устроившись так, чтобы можно было целовать его правую, не обгоревшую щеку.
– Алин, ты пойми, меня от одного слова «больница» мутит. Даже не мутит – паника вот тут собирается. – И он прижал свою руку к ее животу, показывая, где конкретно фокусируется это неприятное чувство. – А потом страх расползается по всему телу. Я как только вспомню: этот свет белый, слепящий и неживой, вечно открытые двери – в палату могут вломиться в любое время дня и ночи, это бесправие, только в тюрьме, наверное, хуже, эти запахи – хлорки и лекарств… А если ложиться под нож, то это на год. Понимаешь? Год в больнице. Я не могу… Мне надо время. – Он поцеловал ее и почувствовал, в который раз, как она напряглась. Немного – чуть-чуть, но тут же вспомнилось, что сексом они последний раз занимались еще в прошлой жизни. Андрей стал целовать Алину настойчивее, но никак не мог отделаться от ощущения, что он ее заставляет, что она не хочет.
– Я хочу тебя, – прошептал он ей куда-то в шею, чтобы не смотреть на ее лицо, давая возможность соврать и ненавидя себя за малодушие.
– Андрей, ты знаешь, у меня сегодня… завтра должны критические дни начаться… так что… давай перенесем?
Он резко выпустил ее из объятий. Алина, охнув, упала на кровать, подтянула колени к животу и уставилась на Андрея невинным взглядом.
– Ты любишь меня, Алин? – он лег на бок, так, чтобы смотреть ей прямо в глаза.