Андрей еле-еле нашел телефон и, просматривая внушительный список пропущенных звонков, радовался, что Катя звонила целый день. Значит, она не против помириться, да что там не против – она хочет этого! Улыбаясь во весь рот, Андрей распахнул входную дверь и чуть не сбил с ног тщедушного мужичка в кепке, надвинутой на глаза.
– Вы пиццу заказывали, – пробурчал он, слегка заикаясь.
– Ты ошибся, браток, – ответил Андрей и прошел мимо посыльного к лифту.
– Нет, не ошибся, – раздалось вслед, а потом что-то сильно обожгло спину, и боль, сконцентрировавшись где-то в позвоночнике, обжигающей лавой ринулась по венам и погасила сознание.
***
Катя рывком села на постели и часто-часто задышала – ей же ничего не снилось, или она просто не могла вспомнить? Она поморщилась: снилось. Ей снилась темнота – и темнота была живой, холодной, и не было от нее спасения. Гоня от себя дурные мысли, Катерина быстро оделась и поспешила на работу.
Она звонила Андрею до полуночи, и в один момент длинные гудки сменил бесстрастный голос оператора «абонент временно недоступен». Неужели он все еще обижается на нее? Хочет наказать? За что?
Кате было обидно до слез и глядя на лаково-черный корпус своего телефона, она уже не решалась позвонить снова.
Сейчас она приедет, подойдет к нему - тихо-тихо, обнимет и прижмется к его спине. Он не сможет устоять, потому что любит, обнимет ее в ответ… А потом он скажет, что она дурочка, но он все равно её любит и опять всё станет хорошо. Успокаивая себя подобным образом, Катя добралась до работы, поднялась в лифте на свой этаж и... наткнулась на бегающий взгляд Юли.
– Кать… Кать... – Юля нервно перекладывала документы. – Ты что, ничего не знаешь?
– Не знаю чего? – Катя отряхивала пальто от капелек воды. – Что случилось?
Потом вспоминая это эпизод. Катя никак не могла понять, почему она ничего не почувствовала, за секунду до того, как Юлька, сбиваясь, стала рассказывать – почему она не предчувствовала беды?
– Ой, ужас такой! Синельников… ой, кошмар… Синельников позвонил, сказал, что его не будет. Он в больнице у Андрея Олеговича. Он, вообще-то, запретил говорить… но тебе-то можно, да? – Юля замолчала, подождала пока пройдут люди, кивнула им хмуро. – В него стреляли, Катя, – шепотом добавила Юля, а Катерина, вцепившись в стойку, переспросила:
– В Синельникова?
– Нет же! В Андрея! Он жив, но плох... в реанимации он… Ты представляешь? Говорят, в новостях передавали… Но у нас никто не знает еще… Ой, все равно узнают же! Что делать-то. Кать? И Дмитрия Олеговича нет… Что у нас тут происходит?
Она должна была упасть в обморок – как показывают в кино. Упасть, комкая подвернувшиеся под руку бумаги, и чтобы глаза закатывались, и губы синели, а она только переспросила, отметив, что даже голос не особо дрожит:
– В какой он больнице?
– Не знаю… – Юля виновато пожала плечами, и Катя развернулась, вскочила в лифт и, вытащив телефон, стала думать, кому позвонить.
Димин телефон был отключен, Синельников трубку не брал, ответил только Олег Петрович, и Катя залепетала, что не знала, что не могла дозвониться, что телевизор не смотрит, извинялась сбивчиво.
Олег прервал ее, быстро назвал адрес и отключился.
Потом был поиск свободного такси и разговор с водителем: он что-то рассказывал, а Катя отвечала невпопад. А потом она бежала, так быстро, как могла по обледенелой тропинке, к входу в реанимацию. Она бежала, скользя и спотыкаясь, смахивая с щёк слезы, не замечая ничего вокруг и молясь:
– Живи, живи, живи!
***
– Я так и знала, я так и знала! – Лора мерила шагами небольшой холл перед дверями в реанимацию. – Это какой-то рок… Я еще тогда знала, что это не конец! Я знала! Знала! Знала!
Олег стоял, устало прислонившись к стене, закрыв глаза.
Уже два часа они провели тут, два часа Лора ходила кругами, что-то бормоча себе под нос. Изредка она останавливалась, но потом снова начинала ходить. Олег уже был на грани срыва, еще немного и он закричит на нее! Ну сколько можно: «Я знала-знала-знала»?
Лора позвонила ему на трубку, когда он вместе с Ксенией выбирал для своего будущего малыша коляску. Олег еще раздумывал – брать трубку или сделать вид, что он на важных переговорах, но все-таки ответил. Лора говорить не могла, только рыдала, всхлипывая. Потом телефоном завладела Ирина и рассказала, что только что позвонили с номера Андрея какие-то люди, сказали, что он ранен и его везут в больницу. Там было что-то еще – про расследование и про заявление в милицию, но Олег не стал разбираться. Он рванулся к выходу, потом вернулся – извинился перед Ксенией, отдал ей свою кредитку, сбивчиво объяснив, что сын в больнице.