Катерина, взглянув на фотографию, не удержалась, отодвинула смартфон от себя, и посмотрела на снимок сверху вниз, скосив глаза, словно и не хотела, но сил оторвать взгляд не было. Двое мужчин смотрели в объектив с растерянностью. Один из них – давешний «принц из лифта», оказавшийся генеральным директором «Пирамиды» Дмитрием Гриневым, будто хотел что-то сказать и так и получился на снимке с немного приоткрытым ртом. Что за эмоции отразились на когда-то красивом, а теперь изуродованном лице брата Дмитрия – Андрея, было трудно понять. Словно кто-то долго держал над человеком свечу и ее воск, застывая, превратил всю левую часть лица в подобие страшной маски – вздутая, неприятно–розового цвета щека с бороздами рубцов, ассиметричный нос, вместо уха – спекшийся кусок кожи, немного заплывший глаз без ресниц и бровей. Что чувствовал этот человек в момент, когда Света фотографировала?
Сквозь шум в ушах, Катя слышала, как Воронцова рассказывает:
– Это произошло в январе. Я не буду расписывать, что он пережил, что пережили все мы – его родные и друзья... Но мы выдержали, – голос женщины был страшно спокоен и бесцветен, – он выдержал. Работает. Много работает.
– Вы думаете, мне помешает это... его… – Катя аккуратно положила смартфон на стол.
– Подумайте, подумайте хорошо, – Светлана подалась вперед, склоняясь над столом, серьезно глядя на Катю, – сможете работать с таким и не показывать жалости? Сможете терпеть вспышки гнева и не бросить в ответ оскорбление? Он тяжело сходится с людьми, но если уж впускает кого-то в свою жизнь, то... Подумайте.
«Я не хочу!» – первый порыв.
«Мне надо подумать...» – наверное, самое правильное решение.
– Я справлюсь, – вырвалось само собой, и Катя подняла глаза на Светлану, надеясь, что та не увидит в них страха. Страха не справиться, подвести, сделать что-то не так, потерять работу и наломать дров.
– Хорошо. Тогда обговорим детали.
Разговор пошел легче: зарплата, социальный пакет, распорядок дня и прочее. Условия были воистину райские, зарплата – много выше ожиданий.
– Я предупрежу Андрея и позову вас, – Светлана стояла у двери, ведущей в смежный кабинет. – Вы уверены, что справитесь?
– Да, – кивнула Катерина.
Светлана постучала, предупреждая о своем вторжении хозяина кабинета, и тут же скрылась за дверью, а Катя бросила вороватый взгляд на дверь, ведущую в коридор.
Сбежать?
Остаться?
С одной стороны – умопомрачительная зарплата, если не считать того, что ее начальник, ее босс – избалованный монстр, который обладает жутким характером и, по всей видимости... По всей видимости, легкой жизни не ожидается.
– Тебе нужна эта работа, Катерина! Тебе нужна эта работа! Ты привыкнешь! Ты сможешь! Ты справишься! – Катя сжала кулаки до боли в суставах. – Господи, смотреть куда? Говорить что? Как себя вести?
Сбежать?
Остаться?
Дверь распахнулась, Светлана, стоя на пороге окликнула: – Катерина Витальевна?
Катя вскочила, уронила лежащую на коленях сумку, подняла ее, замерла, одернула пиджак.
Светлана ждала.
Четыре шага от стола до двери. Еще три до мужчины, стоящего к ней спиной.
– Здравствуйте, Андрей Олегович.
***
Бестолковый пейзаж в бестолковом окне. Бестолковый день, испорченный ожиданием. Почему он не назначил встречу на утро? Давно бы уже все было позади. Ответственность? Перед кем? Не хотел менять график работы? Чушь! Кроме него самого никому дела нет до его графиков. Трус!
Андрей поморщился, взглянул на часы: без нескольких минут два. Пока Светлана будет проводить беседу, у него как раз будет время, чтобы предаться мрачным размышлениям. Солнце разлиновало стены кабинета, щекотало лучами лицо и, казалось, приглашало насладиться последним, уходящим теплом, но Андрей только больше хмурился. Именно в такие красивые солнечные дни он испытывал болезненную тягу к философским размышлениям и воспоминаниям, словно доказывая себе, что ему отныне не место в солнечном, счастливом, ярком мире. Он полюбил плохую погоду и дождь. Полюбил все виды ненастья и искренне наслаждался сильным ветром. Дома в самую мерзкую погоду он выходил на балкон, закрывал глаза, запрокидывал голову, и порой ему хотелось смеяться – невероятное, редкое в последнее время желание.