"Я вернусь, Юрий. Не волнуйся."
"Когда?"
"Когда она уйдет", - говорю я, глядя вверх, на окна третьего этажа. Я не вижу света внутри, потому что жалюзи закрыты. Что, если она снова испугается? Я ненавижу оставлять ее одну.
"Она? Девушка, которая живет у тебя дома?"
"Да".
"Вы двое ... в отношениях?"
"Нет".
"Я не понимаю".
Я смотрю на своего друга. Его челюсть крепко сжата, а в глазах беспокойство. В свои шестьдесят пять лет Юрий - самый старший в окружении Братвы. Он стал отцом для солдат, которые работают под его началом, но он также яростно защищает остальных людей Братвы, независимо от их положения. Мне всегда казалось странным, как он может так заботиться о парнях, которые не являются его семьей, в то время как в мире есть люди, которым наплевать на собственную плоть и кровь.
"Вы когда-нибудь встречали кого-то, кто чувствует себя недостающей частью вас?" спрашиваю я. "Часть, о которой вы даже не подозревали, что ее не хватает, пока она не появилась в вашей жизни?"
"Нет, не совсем. Ты думаешь, эта девушка - твоя?"
"Я знаю ее только неделю".
"Я не об этом спрашивал".
"Я знаю. Но это не имеет значения. Она все равно скоро уедет". Я берусь за ручку двери. "Я вернусь на работу, как только она уйдет".
"Может быть, она не захочет уходить".
"Да, конечно", - говорю я и выхожу из машины.
Глава 7
Я стою посреди душевой кабинки и смотрю на две бутылки на угловой полке. Черная - это средство для мытья тела для мужчин, которым я пользуюсь с тех пор, как приехала сюда. У него древесный аромат с нотками цитрусовых и шалфея. Оно было здесь с самого начала, и оно было единственным. Теперь рядом с ним стоит другой гель для душа. Розовая бутылочка с цветами. Должно быть, Паша принес и оставил его здесь для меня. Я делаю глубокий вдох и тянусь к нему, но как только мои пальцы приближаются к бутылочке, в груди поднимается тревога. Я оглядываюсь на черную бутылку и перемещаю руку к ней. Тревога усиливается. Я отпускаю руку. Я провожу более пятнадцати минут, глядя на дурацкие мыльные бутылки и стискивая зубы до боли в челюсти. Наконец я хватаю обе и отправляю их в полет через всю ванную, где они ударяются о стену и падают на пол.
Раздается стук в дверь. "Ася!"
Я прислоняюсь спиной к кафельной стене, дыхание идет неглубокими толчками. Это первый раз, когда я пытаюсь принять душ без Паши в ванной. Я так гордилась собой раньше, когда сказала ему, что ему не обязательно идти со мной. Он слегка улыбнулся и сказал, что на всякий случай останется по ту сторону двери.
"Ася?" Еще один удар. "Я вхожу!"
Дверь распахивается, и Паша вбегает внутрь, оглядываясь по сторонам. Его взгляд падает на бутылки на полу, а затем его взгляд устремляется на меня. Его металлически-серые глаза, а не светло-голубые, как я думала, сканируют меня с головы до ног - вопросительные, оценивающие... обеспокоенные. Их интенсивность притягивает меня к себе, заземляя меня, что ослабляет мою тревогу.
"Я не могла выбрать, каким гребаным средством для мытья тела воспользоваться", - говорю я и закрываю глаза, чувствуя себя полностью побежденной.
"Черт", - бормочет Паша. Через несколько секунд его грубая ладонь ласкает мою щеку. "Прости. Я не подумал".
"Ты не виноват, что я не в себе". Я вздыхаю.
"Это не так, Мишка".
"Да, конечно". Я фыркнула. "Ты должен отвезти меня в ближайшую психиатрическую больницу и оставить там".
"Ася, посмотри на меня".
Я открываю глаза и вижу, что он стоит передо мной, его рука все еще лежит на моей щеке, а другая - на стене рядом с моей головой.
"Все наладится", - говорит он. "Я обещаю".
"Ты не знаешь этого".
"Знаю. Ты борец. Это займет время, но тебе станет лучше. Пойдем, вымоем тебя. Хорошо?"
Я неохотно киваю.
"Хорошо. Пойду принесу гель для душа".
Я смотрю, как он идет в другой конец ванной и собирает бутылочки с пола. Затем он возвращается в душевую кабинку.
"Этот - мой, - говорит он, ставя черный флакон обратно на полку, - а розовый - твой. Ты будешь пользоваться этой".
Как он может быть таким спокойным? Как будто мой припадок его нисколько не беспокоит.
"Итак, в чем еще проблема?" Он смотрит на меня сверху вниз.
Я прикусываю нижнюю губу. "Полотенца".
"Полотенца?"
"Банные полотенца. У тебя есть голубые и белые". Я продолжаю пользоваться полотенцами для рук после душа, потому что они все белые.
"Я использую голубые. У тебя белые. Подойдет?"
Я киваю, чувствуя себя полной идиоткой. Пальцы Паши легонько берут меня за подбородок, наклоняя мою голову вверх. "Еще какие-нибудь проблемы с ванной?"
"Нет", - шепчу я.
"Хорошо. Мне подождать здесь?"
Я не хочу, чтобы он уходил, но все равно качаю головой. Это нелегко, но после его указаний я могу справиться с душем в одиночку, потому что знаю, что он все равно будет рядом.
Он улыбается. "Прими душ. Одевайся. И я буду ждать снаружи, мы позавтракаем, когда ты закончишь".
Большой палец Паши слегка проводит по моей челюсти, прежде чем его рука убирается с моего лица. Он поворачивается и выходит из ванной. Медленно, я поднимаю руку и повторяю путь его прикосновения.
Я ставлю коробку с хлопьями на прилавок перед Асей и иду к холодильнику за молоком. Когда я ставлю пакет рядом с хлопьями, она тянется к нему, но я беру ее руку в свою.
"Еще нет", - говорю я.
Свободной рукой я открываю шкаф и достаю банку мармелада. Я ставлю ее рядом с коробкой хлопьев, беру арахисовое масло и хлеб и выкладываю все на прилавок. Ася наклоняет голову в сторону, наблюдая за мной.
Я встаю позади нее и киваю в сторону вещей на прилавке. "Что бы ты хотела съесть на завтрак?".
Ася смотрит на ассортимент еды и поджимает губы.
Она здесь уже две недели. Каждое утро я давал ей молоко и выбирал хлопья, каждый раз с разным вкусом. Ася всегда готовила нам обоим, и мы завтракали в столовой. Она страдает, когда ей приходится принимать даже самое пустяковое решение, поэтому я стараюсь сделать все возможное, чтобы облегчить ей задачу. Но пришло время, когда она вышла за пределы своей зоны комфорта, хоть немного.
"Зачем ты это делаешь?" - спрашивает она сквозь зубы.
"Что?"
"Просишь меня сделать выбор".
"Если ты не можешь, я помогу тебе". Я тянусь, чтобы положить руку ей на талию, но ловлю себя и вместо этого прижимаю ладонь к холодной стойке. "Но, может быть, ты попробуешь. Это всего лишь еда. Ты не можешь сделать неправильный выбор, так что не волнуйся".
Она хватается за край прилавка перед собой и смотрит на предметы. Проходит минута. Потом еще пять.