"Все в порядке", - говорю я. "Не торопись".
Желание погладить ее по спине или поцеловать в волосы пожирает меня заживо. Однажды я забылся и поцеловал ее в затылок. Надеюсь, она уже спала и не заметила этого. Наверное, она бы возмутилась, если бы узнала, что я к ней неравнодушен. Это неправильно на стольких уровнях. Когда на днях она упомянула, что ей всего восемнадцать, это только усугубило ситуацию. Она на пятнадцать лет моложе меня. Мне нужно держаться как можно дальше.
"Я не могу". Ногти Аси скребут по столешнице, когда она крепче сжимает ее, ее взгляд прикован к коробке с хлопьями.
"Конечно, можешь", - говорю я, борясь с желанием прикоснуться к ней.
Меня мутит каждый раз, когда я вижу, как она пытается сделать даже самый простой выбор. Она по-прежнему не хочет разговаривать с психологом, поэтому я звоню каждые два дня и прошу совета. Психолог посоветовал мне создать ситуацию, в которой Ася должна будет принять небольшое решение, но я не должен настаивать, если ей это неприятно. Врач каждый раз говорит мне, что для того, чтобы Ася поправилась, ей нужна профессиональная помощь. Однако это может произойти только в том случае, если Ася готова ее принять.
Через несколько секунд я вижу, как правая рука Аси ползет вперед, к крупе, потом останавливается. Я придвигаю коробку ближе, но убеждаюсь, что она все еще достаточно далеко, чтобы она могла дотянуться до нее.
"Ты сказала, что любишь есть хлопья дома", - говорю я. "Как ты думаешь, твои предпочтения изменились?"
"Нет".
"Тогда можно с уверенностью сказать, что ты бы выбрала хлопья. Давай, еще несколько сантиметров".
Ася поджимает губы, и в следующее мгновение ее рука сокращает расстояние до коробки. Она хватает ее и прижимает к груди, как будто это что-то очень ценное.
"Я сделала это", - бормочет она.
"Видишь? Дальше будет лучше".
Она поворачивается и обхватывает свободной рукой мое запястье, в то время как ее взгляд устремлен на меня. Ее ладонь движется вверх, вдоль моего предплечья.
"Спасибо", - говорит она и слегка наклоняется ко мне.
"В любое время, mishka ". Я неохотно делаю шаг назад. "Давай поедим. Я умираю с голоду".
Странное выражение появляется на лице Аси, когда ее рука падает с моей руки. Она отворачивается и принимается наливать молоко и хлопья в одинаковые черные миски. Не думаю, что я пользовался ими до ее прихода. На самом деле, больше половины кухонной утвари не использовалось, аккуратно хранясь в ящиках и шкафах. Из всего, что у меня есть, я использовал только две тарелки, несколько стаканов и несколько кофейных чашек. Точно не знаю, но, возможно, плитой я пользовался всего пару раз.
Когда Ася заканчивает разливать кашу, я несу миски в столовую. Она идет на шаг позади меня, сжимая в руке подол моей рубашки, что она по-прежнему делает большую часть времени. Только когда я дохожу до стола, она отпускает мою футболку и садится на стул справа от меня.
Она все время такая тихая. Когда она ест. Когда она ходит по дому. Даже когда она готовит. Нет ни стука кастрюль, ни звона столового серебра, никакого шума, если только она не напевает себе под нос. Я не могу расшифровать песню, но мелодия звучит знакомо.
Интересно, была ли она такой тихой раньше, или это следствие всего, что с ней произошло? Но в ней все еще есть огонь. Он может быть подавлен глубоко внутри, но он есть. Кто бы ни причинил ей боль, он не погас его полностью.
Глава 8
"Готова?" спрашиваю я.
Ася стоит посреди спальни, обхватив себя руками. "Нет".
"Нам нужно купить тебе одежду. Ничего из того, что я купил, не подходит". Я указываю в сторону рубашки, которая на ней, ту, что по крайней мере, на два размера больше. Синих джинсах, которые она надела, тоже закатаны. Как я же я так ошибся? Когда я покупал одежду, она показалась мне маленькой. Ася, может быть, поживет у меня недолго, но я не позволю ей постоянно дергать рукава своих рубашек. Я хочу, чтобы она чувствовала себя комфортно. "Магазин рядом, и мы будем там одни".
Ася смотрит в пол, прикусив нижнюю губу.
"Ася. Посмотри на меня, детка", - говорю я, и она неохотно поднимает голову. "Я не отпущу твою руку, что бы ни случилось. Ты будешь в безопасности".
"Ты сказал "в безопасности", - бормочет она. "Ты не сказал "все будет хорошо". Почему?"
"Потому что, возможно, все не будет хорошо. Ты можешь испугаться, потому что это первый раз, когда ты выходишь на публику после почти трех недель. Ты можешь даже испугаться". Я сжимаю ее руку. "Но все это время ты будешь в безопасности. Ты понимаешь, что я говорю, mishka ?".
Глаза Аси находят мои, и на мгновение я поражаюсь доверию, которое вижу в их глубине. Роман доверил мне свои клубы, когда поручил мне управлять ими. Но еще никто не доверял мне свою жизнь. Чувствовать себя в безопасности - одна из самых основных человеческих потребностей, и она только что доверилась мне.
"Хочешь мы возьмём машину или дойдем пешком?" спрашиваю я. "Это всего в двух кварталах отсюда".
Она просто смотрит на меня, ее губы плотно сжаты. Похоже, ей все еще трудно самой принимать решения, но ей становится лучше. Сегодня утром она открыла холодильник и достала молоко, чтобы приготовить хлопья на завтрак, вероятно, она сделала это, не задумываясь. До сегодняшнего дня она просто открывала холодильник и смотрела внутрь, пока я не приходил и не выбирал молоко для нее. Я бы никогда не признался в этом, потому что это абсолютно эгоистично, но втайне я наслаждаюсь этим.
Я никогда ни в ком не нуждался, или, лучше сказать, я никогда не позволял себе ни в ком нуждаться. И никто никогда не нуждался во мне. Это понятие было совершенно чуждым для меня до сих пор. Мысль о том, что Ася нуждается во мне, питает тоску, которую я не мог назвать раньше.
Мы все еще делим мою кровать. Первые пару ночей я думал о том, чтобы использовать одну из других спален, но я видел страх в ее глазах, когда пытался уйти и вернуться, чтобы лечь рядом с ней. В какой-то момент я перестал пытаться. Мне нравится, как она прижимается ко мне, когда просыпается от кошмара, как будто близости со мной достаточно, чтобы прогнать чудовищ.
"Тогда мы отправимся пешком", - говорю я и выхожу из комнаты, а она идет следом, крепко сжимая мою руку.
*
Мы единственные покупатели в маленьком бутике, который я выбрал. Я позвонил владельцу и попросил его проследить, чтобы никого не впускали внутрь, пока мы не закончим. Я также попросила убрать из магазина весь персонал, кроме одной работницы на кассе, которой тоже было сказано не покидать своего места.
Ася останавливается посреди магазина и оглядывается по сторонам, ее взгляд скользит по длинным стеллажам с одеждой и полкам с обувью. Она все рассматривает, глубоко вдыхает и сжимает мою руку.