Мне требуется несколько мгновений, чтобы оправиться от кайфа, а затем я втягиваю его глубже в свое горло, пока он продолжает слизывать мои соки. Его дыхание затруднено. Я вижу, что он близок к этому. Я неторопливо убираю рот с его твердого члена и поворачиваюсь к нему лицом. Переведя взгляд на Пашу, я располагаюсь над его напряженным членом и медленно опускаюсь, восхищаясь тем, как он заполняет меня. Рука Паши взлетает вверх, обхватывая меня за шею, и остается там, пока я качаю бедрами, а он смотрит в мои глаза, не мигая. С его губ срывается напряженный вздох, мышцы его груди напрягаются под моими ладонями, но мое внимание привлекает выражение его лица. Его челюсть сжата, губы расплющены. Кажется, что он хочет что-то сказать, но сдерживается.
"Что случилось, Pashenka ?" спрашиваю я, приподнимая задницу, а затем опускаюсь обратно, задыхаясь, когда его член глубоко входит в меня.
Его хватка на моей шее крепнет, но он не произносит ни слова. Просто врезается в меня снизу с такой силой, что мой разум теряет сознание. В следующий момент я оказываюсь на спине, а тело Паши лежит поверх моего. Он продолжает хватать меня за шею, всаживаясь так быстро, что мое тело содрогается, и я едва успеваю набирать воздух в легкие. Я люблю, когда он теряет свой жесткий самоконтроль и трахает меня со всей своей силой. Нет ничего лучше, чем когда он трахает меня до тех пор, пока мы не кончим одновременно. Это заставляет меня чувствовать себя сильной, бесстрашной и счастливой, как никогда раньше. Я хватаю его за руки и выкрикиваю его имя, когда наступает очередной оргазм.
Глава 19
Из гостиной доносятся медленные, эмоциональные ноты. Я открываю глаза и смотрю в потолок. Некоторое время назад она играла "Für Elise". Я не знаю, как называется эта конкретная мелодия, но я редко спрашиваю, потому что предпочитаю, чтобы Ася сама мне рассказывала. Ее музыка для нее очень личная, поэтому тот факт, что она делится чем-то таким сокровенным без моей просьбы, задевает глубокие струны в моей душе. В раннем возрасте я привык не просить о чем-то в своей жизни, и это вошло в привычку. Зачем просить о чем-то, если ответ почти всегда будет отрицательным? Да, есть возможность другого исхода, но, думаю, я предпочитаю не просить, чем иметь дело с разочарованием.
Первые несколько лет в приемной семье я постоянно задавал одни и те же три вопроса. Звонила ли моя мама? Звонил ли кто-нибудь в поисках меня? Вернется ли моя мама? Ответ всегда был отрицательным. Затем вопросы изменились. Есть ли у меня другая семья? Выберет ли меня другая семья, как некоторых других детей? Как тот нарушитель спокойствия, мальчик, который постоянно дрался с другими мальчиками в одном из домов, где я жил. Я не помню его имени. Может быть, Кейн? Или, может быть, Кай? Двое из других приемных детей попали в реанимацию, когда дразнили его за длинные волосы. Этот сумасшедший ублюдок откусил кусок уха одному из них и вонзил вилку в шею другому. После этого мальчик исчез, и мы все думали, что он попал в колонию для несовершеннолетних или в психиатрическую лечебницу. Но через несколько месяцев я услышал, как социальные работники сказали, что его усыновили. Тогда я стал приставать к приемным родителям и социальным работникам день за днем, спрашивая, не усыновит ли кто-нибудь и меня. Я спрашивал и спрашивал, пока моему приемному отцу это не надоело, и он не крикнул мне в лицо, чтобы я прекратил задавать идиотские вопросы. Я последовала его совету.
Неужели из-за страха отказа мне так трудно попросить Асю остаться со мной? Вчера вечером я почти сделал это. Мне так хотелось попросить ее об этом, что я едва сдержал рвущиеся наружу слова. Возможно, она бы согласилась. Я знаю, что ей нравится проводить со мной время. Думаю, я ей даже нравлюсь, но остаться со мной - значит не вернуться в свою семью. Любит ли она меня настолько, чтобы предпочесть меня им?
Мелодия в гостиной меняется. Я знаю эту. Это фортепианная версия вступления к "Игре престолов". Ася любит эту песню. Я скатываюсь с кровати, намереваясь затащить ее обратно в постель, как вдруг на тумбочке звонит мой телефон. На экране высветилось имя Романа.
"Пахан?" спрашиваю я, отвечая на звонок.
"Мне нужно с тобой поговорить, Павел".
"Хорошо". Я киваю и сажусь на кровать.
"Лично", - добавляет он зловещим голосом. "Жду тебя в особняке через час".
Связь прерывается.
*
Я вхожу в кабинет пахана и вижу, что он сидит за своим столом. Михаил и Сергей тоже там, расположившись в креслах у книжной полки.
"Пахан". Я закрываю за собой дверь и направляюсь к его столу. "Что-то случилось в клубе?"
"Не совсем", - отвечает он. "Скажи мне, Павел, есть ли что-то, что мне нужно знать? Может быть, что-то, о чем ты забыл упомянуть?"
"О чем?"
Он наклоняет голову в сторону, рассматривая меня. "Тебе знакомо имя ДеВилль?"
По моему позвоночнику пробегает холодок.
Роман улыбается. Это не очень приятная улыбка. "Вижу, что да". Он наклоняется вперед и ударяет ладонью по столу. "О чем ты, блядь, думал, пряча сестру Артуро ДеВиля у себя дома?".
Мне требуется несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Как, блядь, он узнал?
"Она не хочет, чтобы кто-то знал об этом. В том числе и ее брат", - говорю я сквозь зубы. "Когда она будет готова, она позвонит ему".
"Мне плевать, что она хочет!" рычит Роман. "Ее брат искал ее несколько месяцев, думая, что она мертва! Ты можешь хотя бы представить, каково ему было? Его младшая сестра пропала, и он не знает, жива она или мертва?".
Я сжимаю руки в кулаки и скрежещу зубами. "Ася не хочет ему звонить, Роман".
"А ты знал, что у нее есть сестра, Павел?" Роман продолжает. "Сестра, которая провела две недели в больнице после того, как проглотила бутылку снотворного, потому что считала, что это ее вина в том, что Ася пропала?".
"Черт." Я закрываю глаза. "С ней все в порядке? Ее сестра?"
"Она в порядке".
"Откуда ты все это знаешь?" спрашиваю я и смотрю на него.
"Когда Ася пропала, Аджелло разослал сообщение всем семьям Cosa Nostra, требуя, чтобы они сообщили о ней, если кто-то ее увидит. Он прислал ее фотографию". Пахан вздыхает. "Дэмиен Росси видел вас двоих в "Урале" вчера вечером. Артуро был возле моей двери сегодня в шесть утра".
Я хватаюсь за спинку стоящего передо мной стула, сжимая ее достаточно сильно, чтобы костяшки пальцев побелели. "Ты сказал ему, где она?"
Роман бросает взгляд в сторону, где сидят Михаил и Сергей. "Он сейчас на пути к тебе домой, Павел".