"Господи, блядь". Я опускаюсь на пол и прислоняюсь спиной к стене, затем набираю в поиске "Павел Морозов". Выскакивает подборка видео. Самый старый из них датирован месяц назад. Я нажимаю "play".
Не знаю точно, чего я ожидала. Наверное, боевой ринг и несколько человек, стоящих вокруг него. По крайней мере, именно так я представлял себе боксерские матчи. То, что я вижу, выглядит совсем не так. Видео начинается с вида сверху, где показана внутренняя часть какого-то заброшенного завода или склада. В центре, на приподнятой платформе, находится восьмиугольная клетка. Вокруг клетки на мягких стульях сидят мужчины и несколько женщин. Все они безупречно одеты, как будто пришли на деловую встречу, а не на бойцовский поединок. У некоторых даже есть телохранители, стоящие неподалеку.
Металлическая дверь напротив клетки открывается, и в нее входят двое мужчин. Камера увеличивает изображение бойцов, и я почти не узнаю его. Паша сбрил волосы - все. Но почему-то это не самая большая перемена. Его осанка, походка и мрачное выражение лица делают его похожим на кого-то другого. Он забирается в клетку и занимает место с одной стороны, в то время как его противник направляется к противоположному концу. Судья дает сигнал к началу.
Паша и его соперник кружат друг вокруг друга. Тот наносит удар в бок Паше, но Паша уклоняется, хватает его за голову и бьет коленом в лицо. Из носа парня хлещет кровь, и я отворачиваюсь от экрана. Когда я набираюсь смелости и смотрю снова, Паша стоит над своим противником, прижимая лицо упавшего к полу. Я никогда не смотрела боксерские матчи, но у меня сложилось впечатление, что они длятся не менее получаса. Этот закончился менее чем за две минуты. Рефери сигнализирует о победе Паши, и видео заканчивается. Я взяла себя в руки и нажал на следующую запись.
На просмотр первых десяти видео у меня уходит почти час. Мне приходится несколько раз делать паузу и взять себя в кулак, прежде чем продолжить. Так много насилия. Кровь. Сломанные кости. Каждое видео более жесткое, чем предыдущее. Меня убивает то, что мой Паша стал таким злобным. Кровожадным. Я не узнаю в этом человеке того, с кем я провела три месяца. Что с ним случилось? Почему он так себя ведет? Осталось два видео, но я не могу заставить себя посмотреть их. Это слишком больно.
Иногда я жалею, что Артуро нашел меня. Я знаю, что это уничтожило бы его и мою сестру. Сиенна до сих пор винит себя, хотя я по крайней мере сто раз объясняла, что это я приняла решение остаться в баре той ночью. И все же иногда, когда я не могу заснуть, а в последнее время это случается часто, я представляю, какой была бы моя жизнь, если бы мой брат не приехал, а я осталась в Чикаго.
Я до сих пор не понимаю, почему Паша меня оттолкнул. Я пыталась придумать причину его поведения, но не могу.
Уже почти семь утра, но я не могу уснуть. Не после того, что я только что посмотрела. Я подожду, пока Артуро и Сиенна проснутся, а потом снова попробую сыграть на пианино. С тех пор как я вернулась домой, я так и не смогла закончить ни одной мелодии. По крайней мере два раза в день я ходила на первый этаж и садилась перед большим черным пианино, уставившись на клавиши. Чаще всего музыка не звучала, и я оставляла его таким же тихим, каким оно было, когда я пришла. В других случаях, когда я действительно пыталась играть, каждая нота выходила неправильно.
Я снимаю кардиган со стула и выхожу из комнаты, направляясь вниз, чтобы позавтракать. Проходя мимо комнаты Артуро, я слышу, как упоминается мое имя, и останавливаюсь. Он разговаривает с кем-то по телефону. Я наклоняюсь вперед и прижимаюсь ухом к двери.
"Она не такая, как прежде, Нино", - говорит мой брат. "Я не знаю, что делать. Она почти не выходит из своей комнаты".
На несколько мгновений воцаряется тишина, пока он, вероятно, прислушивается к тому, что говорит Нино.
"Нет!" кричит Артуро. "Я не буду звонить этому сукиному сыну. Я сказал ему, что я думаю о нем и его попытке скрыть от нас Асю. Прятать мою сестру и не давать ей связаться с нами? Что за больной ублюдок так поступает?".
Что?! Я хватаюсь за ручку и распахиваю дверь, сердце колотится о ребра. Мой брат стоит у кровати с прижатым к уху телефоном.
"Что именно ты сказал Паше, Артуро?" кричу я.
"Я перезвоню тебе позже", - бормочет он и бросает телефон на кровать.
"Что?" кричу я.
"Правду", - говорит он. "Я сказал ему правду - что он скрывал тебя, чтобы удовлетворить свои эгоистичные потребности. Что он использовал молодую, раненую девушку и заставил ее остаться с ним, вместо того чтобы вернуть ее в семью. К своей жизни. Что он больной ублюдок. Вот что я ему сказал".
Я смотрю на брата, ошеломленная тем, что слышу, затем делаю два шага и оказываюсь прямо перед ним. "Он спас мне жизнь, Артуро".
"Любой нормальный человек помог бы женщине в беде. Но они бы не пытались ее спрятать".
Я закрываю глаза. Когда Артуро пришел за мной, я рассказала ему только о том, что сделал Роберт. Он думает, что я все это время провела с Пашей. Я надеялась, что до этого не дойдет, что мне не придется рассказывать ему о том, что произошло за те первые два месяца и что эти люди сделали со мной. Что они заставили меня сделать. Я должна была, но я не хотела причинять ему боль.
"Садись, Артуро", - говорю я, и когда он садится, я начинаю говорить.
На этот раз я рассказываю ему все.
Когда я заканчиваю, он смотрит на меня покрасневшими глазами, схватившись руками за волосы, едва удерживаясь на краю кровати. Мне кажется, я никогда не видела, чтобы мой брат плакал, даже когда нам сказали, что наши родители были убиты.
"Почему ты мне не сказала?" - задыхается он, потом хватает меня и обнимает, прижимая к себе. "Почему, Ася? Почему?" - шепчет он.
"Я была в очень плохом состоянии, когда Паша нашел меня", - говорю я ему в шею. "Что-то сломалось внутри меня, Артуро, и я чувствовала себя так, будто попала в черную дыру, из которой нет выхода. Он спас меня. И не только мою жизнь. Он спас и мою душу. Он помог мне собрать все мои разсколотые части и склеить их обратно".
"Это должны были быть мы", - говорит он мне в волосы. "Сиенна и я должны были быть теми, кто помог тебе пройти через это".
"Я не могла заставить себя сказать тебе. Я не хотела видеть ни тебя, ни Сиенну. Я бы скорее умерла, чем рассказала тебе".
"Почему?"
"Потому что я не была готова. И потому что я люблю тебя и не могла вынести мысли о том, что это с тобой сделает". Я поднимаю голову и беру лицо брата в свои ладони. "Я умоляла Пашу не звонить тебе. Я просила его пообещать, что он не будет звонить тебе, пока я не буду готова. Это не он скрывал меня от тебя. Я сделала. Это было мое решение".