— Вы понимаете, у меня в Москве много хороших знакомых. Много земляков. Я должен побывать у всех. У нас так положено. Когда зовут, не идти нельзя. Я же не могу сказать, что не приду, потому что должен учить английский!
Заполняя комсомольскую учетную карточку, в графе «национальность» Ваха написал попросту: «нерусский». Наверное, он все же был нетипичным чеченцем. А может быть, «тормоза» всего мира составляют некую особую национальность?
Наша преподавательница информатики считала всех подряд гуманитариев неспособными к общению с компьютером. Она обожала хвастаться своими студентами с физфака, которые пишут собственные программы чуть ли не с первого курса. А нам дай Бог освоить хотя бы простейший язык программирования!
— Радуйтесь, что даю вам бейсик а не фортран! — говаривала она. — Иначе давно бы все вы уже сгинули!
Потом я слышала, как наша староста, отчаявшись перед зачетом втолковать Вахе хоть что-нибудь про бейсик, сказала с тоской:
— Ваха, почему ты не изучаешь фортран? Давно бы уже сгинул!
Если бы она знала, что будет война, она бы не стала так говорить.
Сейчас рохли, увальня Вахи, наверное, уже нет в живых. Разве что отец-писатель заблаговременно устроил его куда-нибудь, где безопасно. Не знаю, что стало с Зарой и Айшат, с Джабраилом — и если живы они, что творится в их сознании, на чьей они стороне?
Несколько лет назад нам говорили, что чеченская война идет к концу. Осталось еще чуть-чуть подождать. Еще немного, совсем немного цинковых гробов — всего-то!
А теперь нам, вроде, уже ничего не обещают. И если у вас есть сыновья, то сами думайте, как защитить их от отправки на какую-нибудь бойню.
«Афганцам», самым молодым, сейчас уже за 30. Те, кто воюет в Чечне, могли бы быть их младшими братьями. А где-то уже говорят и о династиях. Папа был в Афгане, а сын сейчас — в Чечне. Не посрамит традиций.
Кто-то, какой-то крупный деятель, когда-то сказал, что у каждого поколения должна быть своя война. Тогда народ меньше думает о том, достойны ли те, кто управляет страной, занимать свое место. И власть удержать легче всего. Бисмарк, что ли, так говорил? Мы проходили, но я не помню…