Ири вздохнула, прижимая руки к груди. Асоль только беспомощно вздёрнул плечами: их с Ири Кота отношения тоже оставляли желать лучшего, но они, по крайней мере, не обещали убить друг друга. Всё уже просто не могло быть по-старому. Хотя стоило задуматься о прошлом — и сразу вспоминалось, что и раньше у них мало что клеилось, не считая совместных сражений.
Макрасиэль торопился.
Он раскрыл свои планы, а потому, воспользовавшись замешательством противника, взобрался на длинную крышу старого здания библиотеки и бежал по ней, вслушиваясь в неравномерный гул собственных шагов.
Ночь была прекрасной, её портил разве что запах дыма и пылающий где-то огонь.
Парень приземлился прямо посреди отряда командира. Та как раз отчитывала Лили (вероятно, за то, что девушка упустила Асоля из поля зрения), но при виде Аси замолчала, кивнула ему и наконец задала вопрос, ответ на который все они так ждали в глубине своих душ:
— Ну что там?
Макрасиэль пожал плечами.
— Ничего особенного. Враг рассредоточен и расслаблен, даже с тренировками «яблок» не сравнить. Ири сейчас на передовой нет. Если атакуем слаженно и чётко, у нас есть все шансы.
— Хорошо, — миссис Тиарон по-прежнему удерживала Лили рядом с собой, ведь та, стоило Саффорду начать речь, попыталась сбежать, — ты будешь командовать операцией. А я отыщу Ири.
Парень удивлённо взглянул на командира.
Его недолюбливали, если не откровенно презирали, откуда же сейчас проснётся послушание?.. Но сомнения его были напрасны — кадеты смотрели на него так, словно Макрасиэль являл собой волю бога, спустившегося на землю.
— Будет сделано, — тихо ответил он.
***
Девушка отвела глаза.
Ей хотелось коснуться его, пригладить волосы, но решётка отрезвляла, напоминая, что самой Кристи была необходима помощь. Кто-нибудь, кто спас бы её… Она не могла врать себе — на самом деле спасти мог лишь Аси, все остальное попросту вынудили бы сменить владельца.
Корон, глядя куда-то в пол, продолжил говорить:
— Но я не прощаю Макрасиэля. Он унизил меня столько раз, что и сосчитать нельзя, — парень повертел в руках свои очки, — хоть мне и жаль, что из-за этого страдаешь ты. В тебе нет ничего плохого, Кристи… Беги из колледжа. Тебя вряд ли станут преследовать, ведь твоя способность никому не угрожает. Пока тебя не испортили.
Девушка чуть отодвинулась и обняла себя руками. Бежать…
Она покачала головой.
— Хочу остаться. Мне нравится Аси, я хочу помочь ему всем, чем вообще смогу.
— Вот как… — Маи кивнул. — А мне набили морду из-за того, что ходил на похороны. Не положено ведь поддерживать человека из армии, нельзя открыто демонстрировать чувства… Брат напомнил, почему я не хочу знать свою семейку.
Кристилла смотрела на свои пальцы. Она часто использовала свою силу, прикасаясь к людям, и даже не догадывалась, к каким последствиям может привести подобное… Не знала, как мир отреагирует в ответ.
А ведь и она, как Аси, оставляла за собой след из искалеченных ненароком душ.
Девушка чуть приподняла брови, мгновение глядя на Корона молча, а затем тихо спросила, будто кто-то мог их подслушивать:
— Ты любил Сола?
Когда парень резко вскинул голову, Кристи показалось, что он сейчас убьёт её. Но Маи только поспешно надел очки, избегая встречаться с ней взглядами, и кивнул.
— Так уж вышло, что один из детей великого отца оказался «бракованным».
И в армии, конечно, никто бы не понял, чего на самом деле желал Корон. А если бы кто-то узнал… Кристилла отлично знала о человеческой жестокости, и ей не хотелось думать, что такое могли бы совершить разъярённые кадеты.
Они посидели ещё немного.
Девушка и не знала, почему он так легко и свободно рассказал о своей жизни, почему вообще доверил ей то, что столько времени хранил в тайне ото всех…
— Почему ты работаешь здесь? — она чуть поёрзала, устраиваясь поудобнее на твёрдом полу.
Корон пожал плечами.
— «Филин» предложил условия, которые устроили меня. Двойные агенты повсюду… Да и следить за Саффордом — сплошное удовольствие, если его ненавидеть, — парень едко улыбнулся, словно бы и сам себя презирал за подобные слова.
Девушка едва кивнула.
— Рад, что тебе здесь нравится, — внезапно из темноты коридора вышел ещё один человек.
Теперь на нём не было шутовского плаща, только брюки и фиолетового цвета рубашка, странно отливающая в свете ламп. «Филин»… Выражение его лица скрывали тени от тусклого освещения.